Миг, другой… Засветилась буква «К», потом «А»… Желтым призрачным светом осветило стоящего у пожарной лестницы Генерала. Бомж узнал Владимира, взмахнул рукой и исчез в темной пропасти.
Фризе всегда боялся высоты. Поэтому старался не летать на самолетах. И уж никогда не разгуливал по крышам многоэтажных домов без особой необходимости. Но, спускаясь сейчас по ветхой, проржавевшей лесенке, он неожиданно для себя почувствовал полное равнодушие к пропасти, которая разверзлась у него под ногами. И только напряженно вглядывался в темноту, гадая, встречают внизу или нет?
Генерал осторожно перебирал ступени в двух-трех метрах под ним. Свою любимую красную каскетку он то ли забыл на чердаке, то ли спрятал в карман, и Владимир обнаружил, что у Василия солидная плешка.
Они едва спустились на два этажа, как Генерал вдруг исчез. Фризе инстинктивно съежился, ожидая, как ударится об асфальт тело, но внизу стояла тишина. А спустившись еще на несколько ступенек, он услышал тихий свист. Бомж выглядывал из расположенного рядом окна и призывно махал рукой.
От лестницы до подоконника было не больше метра. Один шаг вправо над бездной. Фризе сдвинулся на самый край ступеньки, снял с нее правую ногу и подвинул левую. До упора. Правая рука с трудом дотянулась до оконной рамы. «А как же хромой Генерал проделал этот кульбит?» — подумал сыщик и соскочил на подоконник. Бомж втащил его в комнату, осторожно затворил окно. И задвинул шпингалеты.
— Люськина комната, — шепнул он на ухо Владимиру. — А вот и сама красавица.
В комнате было темно. Владимир разглядел только блеснувшие в отсветах рекламы большие глаза на детском личике. «Еще не хватало нам школьницы», — подумал он и тут же, забыв о Люське, прильнул к окну. Хотел посмотреть, что происходит внизу. Но Генерал с неожиданной силой дернул его за рукав:
— Отзынь! Не маячь!
Фризе отступил от окна, наткнулся на диван и сел. Почувствовал, как у него дрожат мышцы ног. Дрожат мелкой, противной дрожью. Он принялся растирать их, но дрожь не унималась. От мысли, что трясучка не кончится никогда, его охватила паника. «Да что же это такое! — со злостью подумал сыщик. — С испуга? Неужели струсил? Запоздалая реакция на высоту?»
— Васенька, это тот мужичок? Питерский? — спросила Люська. — Про которого ты рассказывал?
— Ври больше, — проворчал бомж. — Чего я тебе рассказывал?
«Тоже мне Васенька», — подумал Фризе. Ласковое обращение никак не соответствовало облику бомжа, опустившегося и грубого.
— Ноженьки свело? — Девушка села рядом с Владимиром, наблюдая, как он растирает мышцы. — Лесенка наша — будь-будь! Я первый раз на нее выбралась и застряла. Ни вверх, ни вниз. Стою и реву.
Она отодвинула руки Владимира и принялась легко и ласково гладить ему ноги маленькими ладошками. Не массировать, а гладить. Фризе почувствовал, как тепло постепенно распространяется по его телу.
— Люська, — предупредил Генерал. — Не залезь куда не надо!
— На чердаке шмон? — спросила Люся, и, словно назло Генералу, ее ладошка скользнула с бедра в сторону. — Ой! Какие мы чувствительные! — шепнула она.
Фризе осторожно отодвинул маленькие ладони. Вскочил с дивана. И с удовольствием ощутил, что ни один мускул у него уже не дрожит.
— Как рукой сняло, — сказал он ласково, проникаясь теплым чувством к девушке. — Спасибо, Люсенда.
— Она у нас экстрасекс, — похвалил Генерал и добавил озабоченно: — Как бы Колизея не замочили.
— Что там у вас случилось, окаянные? — Люся тоже поднялась с дивана и сделала несколько шагов в сторону окна. Стоя за портьерой, заглянула вниз.