— Атас!
Бомж с трудом приоткрыл веки и тут же опустил их снова.
— Атас! — повторил Владимир. — Тут один хмырь милицию пошел вызывать.
— Он уже два года грозится, — не поднимая век, сообщил Генерал. — А ты кто?
— Владимир.
— Какой еще Владимир? — Бомж приоткрыл глаза и долго всматривался в лицо Фризе. — Первый раз вижу.
— Владимир из Питера.
— Дашь ты мне, наконец, поспать, падла!
— Дам.
Наверное, бомж не привык к тому, что на его хамство отвечали так спокойно и не бросались в драку. Он опять открыл глаза и посмотрел на Фризе внимательным осмысленным взглядом:
— Ах, это ты? Питерский интеллихэнт!
Фризе стало обидно, что даже бомжи так ласково относятся к ленинградцам. «Чем москвичи хуже? — подумал он. — И в Питере сейчас хамства выше головы. Даже слава пошла — самый криминальный город России. А поди ж ты!»
— Забыл, как тебя зовут, мужик. Прости.
— Владимир.
— Ну да, ну да! Володька. Ты этого скрипуна не боись! Он только грозит. А сам с полными штанами от нас бегает. — Внезапно лицо у бомжа исказилось гримасой страха. Он непроизвольно схватился за синюю щеку. — Боженька мой! Как мы сюда попали? Ты привел?
— Ты.
— Линяем!
Бомж вскочил со своего газетного ложа и на цыпочках стал спускаться по ступенькам. Почувствовав, что Фризе медлит, он обернулся и резко взмахнул рукой, призывая следовать за собой. Выражение лица, движения — все говорило о том, что Генерал паникует.
«Что его так напугало? — подумал Владимир. — Уж не здесь ли так подсинили ему лицо?»
Фризе так и подмывало остаться и посмотреть, как будут развиваться события. Что за осторожные, молчаливые люди спускались по лестнице поглазеть на словивших кайф бомжей. Придет ли кто-нибудь снова? Но расставаться с Василием ему не хотелось. Как бы опереточно ни выглядел Генерал, человек он бывалый. Настоящий тертый калач. И его паническое бегство говорило о многом.
Владимир с трудом преодолел тяжесть во всем теле и оторвался от подоконника. Стараясь не нарушать тишину, он устремился следом за бомжом. А тот все набирал и набирал скорость. Он ни разу не споткнулся, не задел за перила, несмотря на свою хромоту. И не сделал попытки сесть в лифт. Бесшумно распахнулась дверь в подъезде. Генерал дождался Владимира и только тогда осторожно прикрыл ее.
В переулке бомж снова удивил Фризе. Уставившись на сверкающий лаком и хромом большой черный «Мерседес-Бенц», стоящий ядом с подъездом, Генерал застыл как вкопанный. Оцепенение продолжалось несколько секунд. Не издав ни звука, Василий отступил назад, к подъезду, и стремительно скрылся за дверью.
«Чего он остолбенел при виде джипа? Или про котлету с картофелем вспомнил? — подумал Фризе, и перед его мысленным взором возникла металлическая тарелка с подношением какой-то сердобольной души. — Надо было сразу захватить с собой».
Бомж не появлялся, а идти за ним Владимиру были лень.
Обогнув разогретую солнцем машину, он медленно двинулся по переулку.
ПЕРВЫЙ ПРОБЛЕСК
«Ну зачем я ввязался в эту тягомотину?» — с тоской думал Фризе. Напряжение, которое он испытывал все последние дни, внезапно сменилось апатией, безразличием ко всему на свете. Ему сейчас хотелось только одного — как можно скорее добраться до гаража, сесть за руль своей белой ласточки и мчаться, мчаться прочь от Москвы. Мчаться до тех пор, пока не останется позади бензиновый смог, злые, готовые к ссоре из-за любого пустяка водители, трусливые, как кролики, пешеходы. Мчаться, пока шоссе не станет пустынным. А потом съехать на мягкий проселок. Остановиться на крутом песчаном берегу речки и услышать, как шумит вода на перекате. Как кричит козодой на заросшей осокой противоположной стороне.
Но вместо протяжного крика козодоя сзади раздался резкий сигнал автомобильного клаксона.