Когда он поравнялся с одной из команд доминошников, под курткой у него громко запищала рация.
– Ты, часом, не шпион? – спросил оторопевшего от неожиданности наблюдателя пожилой рабочий, обернувшийся на сигнал.
– Я бы рад был, да никто не приглашает, – постарался отделаться тот шуткой. – Приходится самому работу подыскивать.
– А жаль, – разочарованно произнес рабочий. – Я бы за валюту с радостью нашими секретами поделился. А работа, парень, как видишь, дальше некуда. – С этими словами он обвел рукой окружающее пространство. – Только денег за нее не платят… Чего там у тебя свистит? – кивнул он на куртку.
– Пейджер срабатывает, – ответил наблюдатель, засовывая руку, чтобы выключить рацию.
– Это еще что за хреновина? – поинтересовался собеседник.
– Приборчик такой. Любовница подарила, чтобы сообщать, когда она без мужа находится…
Рабочий с пониманием рассмеялся, а наблюдатель во избежание дальнейших расспросов продолжил свои поиски.
Вскоре среди играющих он заприметил Скокова, но приближаться к нему не стал, а расположился у соседнего столика.
До обеденного перерыва Скоков с увлечением «забивал козла» и в подозрительные контакты не вступал. Наблюдатель тоже без особого блеска сыграл несколько партий, а с наступлением обеденного перерыва вместе со всеми отправился в столовую, держа «объект» под пристальным наблюдением.
К его удивлению Террорист, расплатившись в кассе, подсел к тому самому рабочему, который так сокрушался по поводу нехватки шпионов. Составив с подноса тарелки, Скоков принялся их очищать. Лишь изредка отрываясь от еды, он склонялся к соседу и шептал ему на ухо. Наблюдатель не отрывал от них голодного взгляда и потягивал из стакана слегка подкрашенную водицу под наименованием «чай». Денег на полноценный обед у него не было, а взятые из дома бутерброды находились в служебной машине. Однако, несмотря на урчание в животе, он нашел в себе силы изловчиться и заснять Скокова в момент беседы встроенным в пряжку ремня портативным фотоаппаратом.
Отобедав, все возвратились в цех к рабочим местам и до конца смены в поте лица вкалывали на оборону страны, шлепая по столам костяшками.
Покидая цех после окончания смены, наблюдатель вспомнил слова президента, призывавшего каждого россиянина хотя бы минуту в день потратить на благо армии, и с удовлетворением подумал: «Пожалуй, я теперь год могу жить со спокойной совестью».
На «хвосте» у Скокова он вышел за проходную завода и покосился на служебный «жигуль», вспомнив вожделенные бутерброды. Завидев напарника, старший группы покинул салон и присоединился к нему, продолжая двигаться за «объектом».
– Все в порядке, отвезли телевизор, – поделился старший своей радостью. – Ты чего рацию вырубил, докричаться до тебя не могли?
– Она так пищит, что меня едва не расшифровали, – объяснил напарник. – Не догадался мой пакет прихватить? – с надеждой в голосе спросил он.
– Извини, но мы все съели. Думали, что тебе не понадобится, – ответил старший, после чего его подчиненный заметно сник.
Сопровождая «объект» в метро, они незаметно добрались до дома Скокова, откуда связались с дежурным и запросили смену, которой сдали пост.
Следующий день их работы стал точным повторением предыдущего. Молодого наблюдателя встретили за игровым столом как старого знакомого. Прихватив деньги на обед, он чувствовал себя комфортно, и от партии к партии результаты его игры в «козла» росли на глазах.
Третьи сутки проводимой оперативной работы были ознаменованы общегородским, теперь уже демократическим, субботником. Имя родоначальника этого массового движения по понятным причинам не звучало, но дело его, судя по множеству людей со швабрами и ведрами в руках, было живо в сердцах сограждан, как и в прежние годы.