Может быть, водитель – душевнобольной?… – Розниексу сделалось не по себе, однако он промолчал: вряд ли стоит становиться всеобщим посмешищем.
Доктор Яункалныньш стянул перчатки. Свое дело он сделал. Огни приближались. Это за погибшей приехала специальная машина.
На часах было без четверти три. Розниекс чувствовал, как в спине оживает старая боль. Она всегда давала себя знать после нервного напряжения. Тут же откликнулась и язва. Она теперь долго не уймется. А впереди еще немалый труд – составить протокол осмотра места происшествия…
V
Антс закинул руку за голову, на подушку. Приятная усталость не спеша растекалась по мускулистому телу, делая его тяжелым и вялым. Исподтишка им овладевал сон.
«Спать нельзя», – вспыхнула мысль и сразу же погасла. Антс снова погрузился в дремоту, и голос Лиесмы прозвучал где-то очень далеко:
– Не спи, Антс, тебе скоро ехать!
Он с усилием поднял веки и огляделся. Из серой мглы постепенно проступила современная импортная мебель: стол на острых ножках, стулья, книжная полка и большое трюмо со множеством косметических принадлежностей на подзеркальнике.
Упругой, как у девушки, грудью Лиесма прижалась к Антсу.
– Антс, милый… А что бы ты сделал, если бы сейчас явился мой муж?
– В окно вряд ли выпрыгнул бы – с пятого-то этажа, – пробормотал Антс.
– Жаль, – Лиесма притворно вздохнула. – Другой на твоем месте давно бы так поступил.
Рывком Антс сел, свесив босые ноги. Холодный пол обжег ступни и прогнал сон. Он встал, отворил окно. Ночь медленно отступала. Казалось, чья-то невидимая рука перемещала толстые пласты воздуха. У горизонта утренняя заря боролась с ночной тьмой. Под окном, окруженный кирпичными стенами, лежал дворик. За углом дома напротив виднелся переулок, там в тени дерева стоял пятитонный ЗИЛ. Темнота еще не рассеялась, и Антс скорее чувствовал, чем видел, что машина на месте. Он отошел от окна и неохотно начал одеваться. Лиесма, свернувшись в клубок, натянула одеяло до подбородка. Ее зеленоватые глаза блестели в полумраке, словно у рыси, следящей за каждым движением противника.
«О чем она думает сейчас – эта непонятная женщина? Лиесма и хладнокровна и страстна, порывиста и расчетлива, хитра и простодушна. Столько противоречий в одной женщине!» Антс никогда не знал, что придет ей в голову через полчаса, куда она велит ехать и что делать. «К чему я ей? – соображал он дальше. – Любит она меня? Может, потребует, чтобы я ушел от жены?» Антс не знал этого, как не знал вообще ничего, но справиться с собой не мог. Полуодетым он вновь нырнул под одеяло, стремясь заново познать сущность этой женщины…
Мелкие бусинки телефонного звонка раскатились в тихой полутьме. Лиесма грациозным движением сняла трубку.
– Лиесма? Спишь еще? Извини, пожалуйста! – мелодичный голос Эдит растягивал слова.
– Ну чего тебе? – нетерпеливо прервала ее Лиесма.
– Ты не одна?
– Да.
– Надо бы поговорить.
– В такую рань?
– Чем раньше, тем лучше.
Лиесма взяла сигарету, закурила, глубоко затянулась и уже спокойней ответила:
– Ладно, буду.
Положив трубку, она откинула одеяло, встала, плавными шагами подошла к зеркалу. Оттуда на нее оценивающе глянула стройная блондинка с дотемна загоревшей под южным солнцем кожей, крутыми бедрами, длинными ногами и небольшой грудью. Лиесма осталась довольна собой. Эдит теперь уже не столь привлекательна. Ей приходится втискиваться в корсет. Вот лицо у подруги еще сохраняет красоту. Классическое греческое лицо с правильными, словно до миллиметра рассчитанными чертами. Высокомерное, с темными горящими глазами и энергичным подбородком.