– Знаете что, Ромуальд, – словно не заметив этого, сказал Розниекс, – давайте попытаемся все вместе понять, к кому ваша мать поехала в Пиекрастес и какие дела там у нее были. Ни у кого из ее коллег нет дачи в Пиекрастес, это мы проверили.
– Как это нет? – Ромуальд выпрямился. – Не может быть!
– Вот мы и хотим разобраться в ее друзьях и знакомых, с кем она могла там встретиться.
– Ничего не понимаю, – глухо сказал юноша.
– Вы человек умный. Это несчастье может оказаться и случайным: ехал пьяный шофер или юнец, угнавший машину для развлечения. Но все же есть основания подозревать обдуманное преступление. И сразу возникает вопрос: кому было нужно, чтобы ваша мать умерла? Кому она мешала? Мы расследуем дело в двух направлениях: ищем машину, вернее – ее водителя, и одновременно – людей, знавших вашу мать и заинтересованных в ее смерти. И в этом вы можете нам помочь.
– Она была такая добрая! – воскликнул Ромуальд. – Никогда никому не делала зла.
– Верю. – Розниекс подошел к Ромуальду, присел рядом с ним. – Но это еще не значит, что она никому не мешала. Честность, порядочность, желание бороться со злом могут встать поперек дороги негодяям.
– Мама всегда была честной, и меня учила этому. Терпеть не могла неправды. За это… – Ромуальд умолк.
– Что ей за это сделали? – быстро спросил Розниекс.
– Насколько я знаю, были неприятности на работе.
– Вы знаете какие-то факты? Ромуальд помолчал, как видно, вспоминая.
– Точно я ничего не знаю, – пожал он плечами. – Но однажды слышал разговор…
– Это очень важно. Постарайтесь вспомнить, когда, где и какие разговоры вы слышали и кто разговаривал.
– Мать, взволнованная, сказала, что не может понять, как один-другой может за деньги продать душу дьяволу.
Следователь вынул из внутреннего кармана сложенный поперек бланк протокола и тщательно разгладил его ладонью.
– Попробуйте вспомнить, когда она сказала это.
– Это я слышал не раз, – медленно ответил юноша. – Но однажды… – он снова замолчал.
– Рассказывайте по порядку.
– В тот вечер я поссорился с Даной и вернулся домой рано. Тихо отпер дверь и прошел в свою комнату. Дверь ее комнаты была приоткрыта, у нее был гость. По голосу я узнал Зале – директоршу магазина, где работала мама. Сперва я не вслушивался. Но потом они заговорили громче, директорша сказала, что она не советует поднимать шум, матери это не касается и нечего ей в это дело лезть. Пусть мать зарубит на носу, – она так и сказала, – что в этом деле заинтересованы многие вышестоящие лица, и рикошетом – именно так она сказала – рикошетом все это ударит по матери. И что это – дружеское предупреждение.
Мама ответила: «Я не единственная, кому это известно».
«Это пусть будет моя забота. Как-нибудь справлюсь».
И Зале выбежала, хлопнув дверью. А мама сама себе с обидой сказала: «Есть же люди! За деньги родного отца с матерью продадут!» Увидела меня и испугалась: «Ты уже дома? Давно пришел?»
Розниекс старался не пропустить ни слова.
– Вы не поинтересовались причиной разговора?
– Я ничего не стал спрашивать. Мама о работе вообще не любила говорить, – сказал Ромуальд охрипшим голосом. Он словно бы сам пытался сейчас заново понять услышанные тогда слова.
– Вы хорошо запомнили этот разговор? – Розниекс продолжал писать.
– Да. Он показался мне необычным и запомнился.
– У вас хорошая память?
– Да. Особенно слуховая.
– Почему вы сразу не рассказали мне об этом разговоре? – спросил следователь, не отрывая глаз от бумаги.
– Не пришло в голову, что он может иметь отношение к этому.
– А теперь подумали так?
На шее Ромуальда набухла жилка, лицо покраснело, даже глаза налились кровью.
– Значит, это директорша! – проговорил он.