— Доброй ночи, — прошептала она, пожалев, что не нашла предлога оставить его здесь.
Черный Ястреб неохотно покинул кухню, зная: нужно уйти, пока он не сделал чего-нибудь непоправимого, недостойного воина.
Он спустился по узкому коридору, что вел в прихожую, здесь задержался на мгновение, чтобы взглянуть на картину над камином, затем вышел из дома.
Стоя на крыльце, он закрыл глаза и замер, жадно вдыхая свежие запахи земли и травы, благоухание сосен.
Он слышал шум крыльев, тихое ржание коня, волчий вой — родные звуки.
Открыв глаза, он устремил взор на Холмы, ощущая их близость и силу.
Он думал о Волчьем Сердце, о матери и молился, чтобы она осталась жива, но мысли всякий раз возвращались к Мэгги. Ему было невыносимо больно думать, что она прикована к креслу, и он не мог, взяв ее за руку, мчаться по прерии. Она прекрасна. И такая красавица обречена оставаться в инвалидном кресле! Ей не следовало бы жить в этом неуютном доме с одной лишь старой служанкой да юнцом. Он заметил грусть в глазах Мэгги и понял, что она мечтает о том, к чему стремится любая женщина. Ей нужен любимый мужчина, тот, кто даст ей детей и станет спутником жизни. Глядя в темное небо, он мечтал стать ее избранником.
Возвратившись в дом и тихо пройдя через холл, он направился к себе. Ястреб помедлил у спальни Мэгги, представив ее спящей с волосами, темным облаком разметавшимся по подушке.
Он уже собирался пройти мимо, когда услышал тихий плач. Ястреб невольно открыл дверь и вошел.
— Мэг-ги? Все в порядке?
— Да, уходите.
— Почему вы плачете?
«Действительно, почему?» — горько подумала она, а вслух произнесла:
— Пожалуйста, Черный Ястреб, немедленно уходите.
Он слышал слова, велящие уйти, но в глубине души знал, что она не хочет этого. Он пересек комнату и сел на кровать, привлекая ее к себе.
— Отпустите меня! — закричала она. Необъяснимый страх охватил Мэгги, когда индеец заключил ее в свои объятия.
— Мэг-ги, не бойся. Я не причиню тебе вреда.
Его голос, этот чудный глубокий голос проник сквозь мглу, отрезвив ее. Она почувствовала, как его руки гладят ей волосы и опустила голову ему на грудь, закрыв глаза.
Сто лет никто не держал ее в объятиях. Она слышала, как колотится его сердце, и ощущала жар его тела.
— Мэгги, почему ты плачешь?
— Я не могу сказать.
— Почему?
— Пока не могу. Я еще плохо знаю тебя. Он продолжал гладить ее волосы:
— Ты можешь мне сказать, — мягко подбодрил он.
Она покачала головой, не желая облекать свои опасения в слова. Причина не только в том, что она калека. Все было потеряно, все прошло мимо: верховая езда, теннис, пляж, плавание, магазины… И, хотя она и зареклась любить вновь, мужчина, о котором она бы заботилась и кто думал бы о ней. Но об этом она не могла сказать. Это значило бы раскрыть душу и сердце.
Черный Ястреб все еще держал ее и ждал, что она заговорит, но и без слов он уже догадался, отчего она плакала, почему звала его. Она была одинока и боялась старости, того, что некого любить и некому любить ее, Мэгги.
В снах и видениях он видел слезы в ее глазах и знал, о чем молит ее сердце.
Он нежно взял ее лицо в ладони и пристально вгляделся в глаза:
— Не плачь, Мэг-ги. Ты больше не одна. Она подняла голову. Голубые глаза блестели сквозь слезы:
— Не знаю, о чем вы? — прошептала она.
— Не надо лжи, — ответил он, кончиками пальцев утирая ее слезы. — Я не могу остаться навсегда, но пока я здесь, ты не будешь одна.
Глава 11
Утром, проснувшись, Мэгги почувствовала, что находится в полном замешательстве. Она едва знала человека, в чьих объятиях позволила себе оказаться ночью. Плакать на его плече! Она не могла поверить, что способна на такое. Ничего подобного с нею не случалось.