Он замолчал, не в силах говорить от злобы, его тело содрогалось от ненависти, зубы обнажились в жестокой гримасе. Он медленно опустил Джека обратно на стул и отвел дрожащие руки от его горла. Джек с жалостью смотрел на брата.
– Вот как, – выговорил он наконец, – вот как ты думаешь. Но ты ошибаешься.
Пол молчал. Его невидящие глаза уставились в огонь, и Джек даже не понял, расслышал ли он его. И все же он продолжил:
– Я – сын своего отца и Мэри. У нас один отец, у тебя и у меня. Мы сводные. Моя мать не была тем, что ты сказал.
Голова Пола болезненно дернулась.
– Мой отец любил тебя, считая своим сыном, а твоя мать предала его. Она наставила ему рога, но он все равно любил тебя, дьявольское отродье.
– Да, он любил меня, он любил нас всех. Это наш отец, Пол, наш. Он любил всех нас, но ты был его первенцем. И ты его наследник, мне не нужно это поместье. И даже если бы я хотел завладеть им, я бы не смог, но я не хочу. Ты – старший сын. Оно твое. Джек старался говорить убедительно, не зная, слышит ли его Пол. Пол медленно покачал головой, как бы стараясь освободиться от кошмара.
– Он любил тебя, – сказал он, – любил больше, чем остальных. – Его полные боли глаза встретились с глазами Джека. – Я ненавижу тебя, – прошептал он.
Джек протянул к нему руку и тут же отдернул, зная, что ничего не может сейчас предложить этому несчастному человеку.
– Нет, – сказал Джек, – нет. – В глазах Пола внезапно блеснули слезы. – Ты не можешь ненавидеть меня.
Пол отвернулся.
– Убирайся, – произнес он. – Оставь меня. Джек колебался.
– Убирайся, – повторил Пол.
Еще долгое время после того, как за Джеком мягко закрылась дверь, Пол оставался недвижим и, склонив голову, невидящим взглядом смотрел перед собой. Нет, он не ненавидел брата – и признаться в этом было еще тяжелее. Он любил Джека, и Эмиаса, и Урсулу, и Морлэнд, но вся эта любовь, вместо того чтобы обогащать его душу, влекла ее куда-то во мрак, все дальше и дальше. Он стремился выкарабкаться из него, но эти источники света всегда оставались вне пределов досягаемости.
Некоторое время он сидел неподвижно, потом встал и направился в часовню. Ее освещала только приалтарная лампада, и в помещении было темно и покойно, как в чреве матери. Он склонился перед алтарем и старался выдавить слова молитвы, но из его уст вырывался только нечленораздельный стон. Таким его и нашел здесь служка, пришедший зажечь свечи для первого причастия.
Предсказанные Полом проблемы с шотландцами начались довольно скоро, уже в августе. Пока король во Франции наслаждался очередными победами, захватом Теруана и Турне, армия шотландцев под предводительством своего короля, Джеймса IV, пересекла Твид и направилась на юг. Пол услышал об этом не от Джека – тот был на полпути в Лондон, сопровождая Мэри с Эдуардом ко двору королевы.
Королева и Совет решили направить графа Сюррея – сына Джека Норфолка, погибшего рядом с королем Ричардом на поле Босворта, – на защиту северных границ. С Сюрреем отправился и Майка, который смог, наконец, впервые за много лет навестить родных, когда армия остановилась в Йорке, увидеть впервые своего племянника Эзикиела и сообщить свежие новости кузену Полу в Морлэнде.
– Мой лорд просил меня передать тебе его приветствия и пожелания благополучия, – объявил Майка Полу, – еще он просил передать, что всегда верил, что может рассчитывать на Морлэндов, и надеется, что ты сможешь предоставить ему несколько солдат.
– Во время уборки, – сухо заметил Пол. – Ну, бывают дела и похуже, чем сдерживание шотландцев.
– Мы не так уж близко к границе, чтобы ветер оттуда достигал нас, – заметил дядюшка Ричард, явившийся в Морлэнд с Майкой, – но угроза все же есть.
– Я полагаю, что друг Джека, Парр, из Уэст Морлэнда? – спросил Пол.