В тот вечер на шоссе Е-2 было довольно оживленно. То и дело их ослеплял свет встречных фар. Чувствовалось, что они приближаются к Бриндизи, крупному узловому пункту Южной Италии.
Было прохладно. Венке надела тонкую шерстяную кофточку поверх цветастого шелкового платья, в которое она нарядилась, как только они миновали итальянскую границу. Черные туфли на каучуке уступили место «золотым» босоножкам на высоком каблуке. Ступни и пальцы у Венке были очень красивые. Ногти на ногах и на руках были покрыты лаком под цвет помады.
Венке бил озноб, но, когда Слон взял ее за руку, рука оказалась влажной от пота.
– Господи, уж не заболела ли ты?
Венке покачала головой.
Он потрогал ее лоб. Лоб тоже был влажный.
– Да у тебя температура! Ты больна!
– Раз температура, значит, больна! – резонно заметил Бертелсен.
– Заткнись! – беззлобно бросил Слон. – Венке, если у тебя что-нибудь болит, ты должна сказать мне об этом!
– Может, у нее аппендицит? – равнодушно предположил Бертелсен.
– Да нет же, у меня ничего не болит!
Во всяком случае, это не аппендицит, аппендикс у нее уже вырезан. Слон сам видел шов.
– Перемена климата. Необычная еда, – спокойно продолжал Бертелсен.
– Да замолчишь ты когда-нибудь или нет! – Слон начал терять терпение. – Венке, тебе нужно к врачу! Вдруг это какой-нибудь вирус…
– Не говори глупостей, Харри! Просто я очень нервничаю.
Она достала из сумки флакон с одеколоном, который Слон купил ей в ФРГ. Это был самый маленький флакончик во всем магазине и единственный, который она разрешила ему ей подарить. А ему хотелось накупить ей всего: новую сумку, туфли, блузку, которой она восхищалась на витрине, смешную шапочку, приглянувшуюся ей, и еще тысячу вещей, но Венке разрешила ему купить только этот флакончик, стоивший пять с половиной марок. Странная девушка. Слон первый раз видел, чтобы девушка отказывалась от подарков.
– А чего ты так нервничаешь? Люди старятся и умирают, это естественно. К тому же свою тетку ты почти не знаешь, чего тебе о ней горевать. – Слон, как мог, старался успокоить Венке.
Когда все это останется уже позади, я до конца жизни буду заботиться о ней. Буду ей опорой и защитой.
А как обрадуется мама!
Больше она не будет приставать ко мне, чтобы я женился.
У нее будут внуки!
Венке сказала, что хочет иметь не меньше двоих детей.
Ради Венке я постараюсь найти другую работу, чтобы не уезжать от нее надолго.
– А может, Венке нервничает оттого, что на самом деле ее тетка живет вовсе не в замке?
Резкий ответ вертелся у Слона на языке, но он сдержался. Бертелсен так говорит просто от зависти. Сам он живет в старой развалюхе без канализации, без ванны, уборная во дворе. Вот его и заело, что кто-то живет в замке.
Не доезжая до Пескары, они остановились на стоянке для трейлеров. Слон с Венке направились к телефонной будке.
– А ты сможешь разобраться в итальянской телефонной книге? А монеток у тебя хватит?
Раскосые глаза Венке озарились улыбкой.
– Спасибо, Харри, спасибо! У меня все есть.
Он встал поодаль, чтобы не стеснять ее во время разговора. Однако глаз с будки не спускал ни на минуту. Он стоял в тени, но возле будки горел фонарь. К будке подошел какой-то подозрительный тип, и Слон весь подобрался, но тот прошел мимо, даже не взглянув на Венке. И все-таки Слон подошел поближе к будке, чтобы в случае нужды сразу прийти Венке на помощь. Губы Венке шевелились, значит, она дозвонилась. Вот она достала из сумки блокнотик и что-то записала. Потом бросила в автомат еще несколько монет и продолжала разговаривать. Слона вдруг поразила мысль, как Венке может так долго говорить, если по-итальянски она знает всего несколько фраз.