Хотя ничего предосудительного обо мне вы сказать не смогли бы, но своими подозрениями репутацию мою попортили бы. А начальство любит и уважает меня.
– Ну и подчиненные, наверное, вас уважают?
Фенеш бросил на Тоота настороженный взгляд. Потом почесал затылок.
– Вы, вижу, думаете, что я коррумпирован?
– А что, разве нет?
– По вашей шкале ценностей – да. Но вы ведь знаете, как у нас: если ты не отрастил себе морду или не подкармливаешься от государственной монополии, ты даже и презренья-то не достоин. И наоборот: ловких людей уважают. Понятиями прошлого века меряет, пожалуй, лишь учительница гимназии, и то потому, что ей красть нечего.
Но уже и она непорядочна в том смысле, что имеет возможность накляузничать директору на своих коллег, ради того, чтобы получить прибавку к зарплате.
– А Варга, по вашему выражению, «отрастил себе морду»?
– Нет, не сказал бы. Он был динамичной личностью.
– Это что означает?
Фенеш сверкнул своими круглыми, как у ребенка, главами.
– Знаете, в чем была разница между нами двумя? – Левой рукой он похлопал мускулы на своей правой. – Казалось бы, мы с ним были оба вот такими крепкими, оба одной породы, ну, как две рыбы. Но дело-то в том, что я щука, которая больше метра не бывает, а Шани – акула, которая достигает и пяти метров.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что мне заранее определено судьбой быть маленьким. Я, конечно, использую свои связи, свожу людей, которые до этого не знали друг друга, а затем, глядишь, и мне оттуда, отсюда что-то перепадает. А Шандору этого было мало. На ближайшие годы у него были такие планы, от которых у меня, что называется, волосы дыбом вставали: он хотел приобрести бензоколонку и открыть самостоятельную топливно-торговую базу; даже нашел уже для этого нужные связи.
– Вы не завидовали ему?
– У пего было два преимущества по сравнению со мной. Первое – его характер. Он повсюду хорошо себя чувствовал; он как-то сказал даже, что и в тюрьме ему было бы хорошо. Это не голая фраза; он и в армии в ус не дул. Знаете, тот, кто не боится тюрьмы, может браться и за дела покрупнее. Я боюсь. А он брался и за политические дела. В последние годы успешно пошел по этой линии. И чем выше поднимался, тем становился самоувереннее. Как-то сказал мне: «Старина, это тебе не в башне. Там, чем выше поднимаешься, тем больше голова кружится. А тут – наоборот».
– Вам обоим не мешало, что вы знали о делах друг Друга?
– Без взаимного доверия далеко не уедешь.
– Однако вы только сейчас так открыто говорите обо всем.
– Бедняга ушел в иной мир. Теперь ему все равно.
– Откуда вы взяли, что Варга мертв?
– Ребенок я, что ли! Шани достиг уже такого положения, что не мог отложить свои дела ни на неделю. Конкуренция не дает прохлаждаться.
– Давно он стал работать такими темпами?
– Да лет десять-двенадцать. По крайней мере, я так считаю.
– Из каких источников он черпал деньги?
– На этот вопрос я затрудняюсь ответить.
– Меня, собственно говоря, интересуют два вопроса: откуда поступали и куда уходили его деньги?
– А вы что – фининспектор, что ли?
– Нет. Но практика показывает, что причиной многих преступлений являются деньги.
– Видите ли, могу поделиться только своими предположениями. Он имел доход от различных гешефтов, он посредничал или оказывал какие-то любезности в перепродаже антиквариата, вина. А в продаже он выступал как самостоятельный предприниматель.
– А за ваши любезности он чем расплачивался?
– Любезностями.
– Какими? Фенеш осклабился.
– Не думаю, что это могло бы вас касаться. Капитан внимательно посмотрел на собеседника, но тот выдержал его взгляд.
– Ладно. В общем-то, вы меня не интересуете.