Еды давали достаточно много, но без особых излишеств: хлеб, мясо и кофе на завтрак; капустный суп с картошкой, бобы или горох, рис или кукурузу с мясом и хлеб на обед; каша с патокой и жидкий кофе на ужин.
А ему так хотелось съесть толстый бифштекс со свежими овощами и фруктами. И чего-нибудь сладкого. Он согласился бы на яблочный пирог или шоколадный торт, жареную курятину, клецки… И на сладкие розовые губки.
«Боже, — подумал он с ужасом, — двадцать лет есть эти помои. Двадцать лет без женщины. Двадцать лет взаперти за решеткой».
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
Джесси тяжело вздохнула, массируя рукой поясницу. Вот уже месяц она работала в пансионе миссис Веллингтон. Каждый день стелила постели, убирала комнаты, выносила помои и ночные горшки, протирала мебель. Раз в неделю стирала и гладила простыни, переворачивала и выбивала матрасы, мыла полы и окна, накрывала на стол к завтракам, обедам и ужинам и перемывала после них всю посуду. Ей никогда в жизни не приходилось выполнять так много тяжелой работы.
Через неделю после отъезда Розы к Джесси пришел за арендной платой хозяин дома. Когда Джесси не смогла заплатить, он выбросил ее на улицу. К счастью миссис Веллингтон, правда без особого желания, но все же согласилась выделить ей маленькую комнатку под лестницей. Но при этом она вычитала из скудного жалованья девушки плату за комнату и питание. Но Джесси не жаловалась. Она благодарила Бога за то, что у нее есть работа и место, где она могла приклонить голову.
Еще раз глубоко вздохнув, Джесси закончила уборку в комнате мистера Катберта. Оставалось убрать четыре постели, и тогда можно спуститься вниз, чтобы помочь миссис Веллингтон.
Пocлeдниe четыре постели Джесси убирала автоматически, сосредоточившись на воспоминаниях о Криде. Ей очень хотелось знать, как ему там живется, получил ли он ее письмо, а если получил, то почему не отвечает. Кажый день она заходила на почту, надеясь получить весточку от Крида или ответ от судьи Пэкстона. И каждый раз возвращалась домой с пустыми руками и тяжестью на сердце.
Накануне она написала еще одно письмо в суд с просьбой пересмотреть дело и приговор Крида и отправила его этим утром.
После долгих колебаний она написала и Криду, но потом скомкала письмо и бросила в камин. Она не могла написать ему, как сильно любит его, но не потому, что он не удосужился черкнуть ей пару слов в ответ на первое письмо, и не потому, что заставил ее пообещать, что она не будет ждать его, уедет из города и начнет новую жизнь. Она не могла ему написать оттого, что ей не хватало духу признаться в том, что Роза украла у нее деньги, которые он ей оставил, и уехала с Рэем Коултёром.
Накануне, к своему стыду, она подслушала разговор двух кумушек, сплетничавших о Розе и Коултере и о том, как они убежали вместе.
— Отправились в Сан-Франциско, — сказала миссис Нортон и при этом так сокрушенно покачала головой, что голова едва не отвалилась. — Мне Рэй Коултер всегда казался порядочным человеком, несмотря на то, что работал в салуне. И кто бы мог подумать, что он окажется способным на такое — убежать с проституткой?
Миссис Ватсон кивала головой, полностью соглашаясь с тем, что говорила ее собеседница.
— Бедняжка Тэсс. И не знаю даже, как ей удается высоко держать голову после всего случившегося.
Джесси почувствовала, как запылали щеки, когда эти женщины обернулись и увидели ее.
— Яблоко от яблони недалеко падает, — надменно заметила миссис Нортон, и обе женщины вышли магазина Грэттона, высоко вздернув подбородки.
Крид сидел на краю койки, уставившись взглядом в пол. Воскресенье — самый долгий день недели.