Я в полном порядке, но, кажется, что-то перехватило управление и ведет челнок вниз, к Европе. Я надеюсь, что вы принимаете это сообщение, и буду продолжать передавать до тех пор, пока это будет возможно.
В общем, он почти не лгал взволнованному диспетчеру, и надеялся, что однажды будет в состоянии предстать перед ней с чистой совестью.
Он продолжил говорить, стараясь, чтобы его голос звучал по возможности более искренне.
– Здесь Фрэнк Пул на борту челнока "Сокол", спускаюсь к Европе. Я предполагаю, что некоторая внешняя сила взяла под контроль мой космический корабль и намеревается осуществить его мягкую посадку.
– Дэйв, это твой старый друг Фрэнк. Являешься ли ты той силой, которая управляет мной? У меня есть основания предполагать, что ты находишься на Европе.
– Если это так, то я хотел бы встретиться с тобой в любом месте, где бы то ни было и чем или кем бы ты ни был.
Ни на мгновение он не верил в то, что будет получен какой-либо ответ: казалось, даже Управляющий центр Ганимеда потрясенно вслушивается в тишину.
И все же, так или иначе, у него был ответ. "Соколу" все еще разрешали спускаться к Галилейскому Морю.
До Европы оставалось всего пятьдесят километров; Пул невооруженным глазом мог теперь видеть узкий черный прямоугольник на окраине Цяньвилла, где стоял на страже самый большой из Монолитов, если только он действительно выполнял эту функцию.
Никому из людей не позволяли подойти так близко целую тысячу лет.
25 Огонь в глубине
Миллионы лет этот мир представлял из себя океан, скрытые воды которого были защищены от космического вакуума ледяным панцирем. В большинстве мест толщина льда измерялась километрами, но на некоторых участках более тонкий лед мог быть взломан трещинами и разорван на части. Тогда происходило короткое сражение между двумя враждебными стихиями, которые напрямую не соприкасались ни на каком другом мире в солнечной системе, война между Морем и Космосом, всегда оканчивавшаяся одинаково безысходно: открытая вода одновременно кипела и замерзала, восстанавливая ледяную броню.
Моря Европы уже давно замерзли бы полностью, если бы не влияние близлежащего Юпитера. Гравитация непрерывно перемешивала ядро небольшого мира; силы, которые сотрясали Ио, также работали и здесь, хотя и с намного меньшей активностью. Повсюду в глубине были свидетельства этого противоборства между планетой и спутником, проявлявшиеся в непрерывном реве и грохоте подводных землетрясений, шипении газов, вырывающихся из глубин, инфразвуковых волнах от лавин, проносящихся по глубоководным равнинам. По сравнению с грохочущим океаном, покрывающим Европу, даже шумные земные моря показались бы безмолвными.
Там и тут, рассеянные по глубоководным пустыням, встречались оазисы, которые могли бы поразить и восхитить любого земного биолога. Они простирались на несколько километров вокруг спутанной массы труб и дымоходов, образованных вырывающимися из недр минеральными отложениями. Часто они выглядели естественной пародией на готические замки, откуда, пульсируя в замедленном ритме, изливалась черная, обжигающая жидкость, как будто выталкиваемая биением какого-то могучего сердца. И, подобно крови, она была подлинным признаком самой жизни.
Кипящие жидкости прогоняли смертельный холод, просачивающийся сверху вниз, и формировали островки тепла на морском дне. И что еще более важно, они доставляли из недр Европы все химические элементы, необходимые для поддержания жизни. Такие плодородные оазисы, обеспечивавшие изобилие пищи и энергии, были обнаружены в двадцатом веке исследователями земных океанов. Здесь же они были представлены в гораздо больших масштабах и значительно более разнообразно.