Вселенная бен-Раби пошатнулась. Головастик коснулся и поддержал его.
– Пора прощаться, человек-друг Мойше. Ты теряешь чувство реальности и ориентацию в пространстве-времени.
– Я еще не совсем пропал, Головастик.
– Все вы так говорите. Здесь ты больше ничем не можешь помочь, человек-друг.
В подсознании Мойше раздался грохот распадающейся на куски реальности. Он породил волну ужаса. Головастик не пытался ему помочь.
– Клара, укол! Я возвращаюсь.
Он ударил левой рукой по выключателю.
Они ждали его. Смертная мука длилась всего лишь несколько мгновений.
Но этого хватило. Он зашелся в крике. С каждым разом возвращение становилось страшнее.
Глава четвертая:
3049 год н.э.
Основное действие
На этот раз Мойше поместили в Госпитальном отсеке. Три дня его держали на транквилизаторах.
Когда женщина-врач вошла, чтобы вывести его из этого состояния, возле него сидели два человека. Тонкая, бледная голубоглазая женщина с нервными руками. Эми. И маленький азиат со спокойствием айсберга – его друг Маус.
Эми не могла и минуту посидеть спокойно. Она теребила костюм, застегивала и расстегивала его, закидывала ногу на ногу, вскакивала с места и начинала расхаживать по комнате, чтобы через минуту снова сесть. Она не разговаривала с Маусом. Обычно она намеренно старалась отдалить Мауса от себя и Мойше. Будто считала Мауса своим конкурентом за внимание бен-Раби.
Эти двое, Мойше и Маус, вместе прошли огонь и воду. Иногда они друг друга недолюбливали. Происхождением и воспитанием они отличались как день и ночь. Столетия предубеждений разделили их стенами, но общие лишения и опасности выковали между ними нерушимую связь. Слишком часто они стояли в бою спиной к спине и спасали друг другу жизнь, чтобы это забыть.
Маус ждал не шевелясь, с терпением самурая.
Он был заядлый архаист. Недавно он познакомился со своим древним наследием и теперь в воображении примерял на себя роль самурая. Их кодекс и обычаи нравились заключенному в нем воину.
А к распутнику отношения не имели. Маус же был классиком этого жанра – по крайней мере с противоположным полом.
Масато Игараши Шторм ничего не делал наполовину.
Докторша тихо кашлянула.
– Он поправится? – спросила Эми. – Выберется? Я помню, что вы мне говорили, но…
Лицевые мускулы Мауса слегка дрогнули. Эта гримаса заменяла тысячетомный трактат об отвращении при виде подобной несдержанности.
Женщина-врач оказалась более терпеливой.
– Просто вынужденный отдых, мисс. Вот и все. С ним ничего такого, чего отдых не мог бы излечить. Я слышала, он адову работу выполнил, давая наводчикам контакт реального времени. Он просто себя загнал.
На лице Мауса мелькнуло странное выражение.
– А ты-то что думаешь? – спросила Эми в упор.
– Обычно он себя не перегружает. Эми была готова броситься в драку. Женщина-врач прервала эту сцену, сделав бен-Раби укол. Мойше начал приходить в себя.
Маус остался безразличен к реакции Эми. Но заметил ее. Он был очень наблюдателен. Просто ему было все равно, что она думает.
– Док, – сказал он, – есть ли какие-то особые причины, чтобы колоть его этим медицинским раритетом?
Женщина держала запястье бен-Раби, считая пульс.
– Что вы имеете в виду?
– Что это примитив. Времена архаики. Звуковые седативные системы были созданы еще до моего рождения. Это гораздо удобнее и для врача, и для пациента.
Женщина покраснела. Маус сам всего несколько недель назад вышел из госпиталя. Он провел там месяц, оправляясь от раны, полученной в схватке с сангарийским агентом, пытавшимся захватить управление «Данионом». Маус был не в восторге от качества медицинского обслуживания и не делал из этого секрета. Но он вообще ненавидел врачей и госпитали. Он мог найти недостатки и в самом безупречном.