А ведь амигдала спрятана так, что я не смогу отдать ее по первому требованию и даже после обычных побоев.
Вынесу ли я пытки? — спросил себя Хайден, заранее страшась очевидного ответа.
Он крепко зажмурился, внезапно поняв, что абсолютно никакого значения не имеет то, сможет ли он мужественно переносить мучения, сумеет найти выход из создавшегося положения. Что бы ни случилось, что бы я ни говорил и что бы ни думал Хидеки Синго, я не имею права отдавать амигдалу. Едва я признаюсь, где она, за мою жизнь никто не даст и ломаного гроша, потому что Хидеки Синго — глава банды кровавых убийц, которых хлебом не корми, но дай помучить или убить кого-нибудь. И он не терпит, когда кто-нибудь или что-нибудь не подчиняется ему.
Хайден вновь услышал голос своего отца: «Прикажет ли Хидеки Синго вспороть животы всем служащим, находящимся под защитой МеТраКора?»
Возможно.
«Разве ты не видел собственными глазами, как он зверски избил двоих?»
Видел.
Первой жертвой самурая стал сумасшедший бонза — совершенно безобидный монах, второй — брат деревенского старосты.
«Ну, тогда… Только не забывай, сынок: это земли Синго-сана, а не МеТраКора. К тому же, еще неизвестно, правит ли по-прежнему МеТраКор в Каноя-Сити».
Горькое мое пси, думал Хайден. Получается, что меня погубит собственная хитрость. При этой мысли его охватил ужас. Горькое пси, мне придется сказать им, что камень внутри меня, что я проглотил его, а они не поверят и не станут ждать, пока он выйдет естественным образом, нет, у меня на глазах они выпустят мне кишки, чтобы выяснить, правду ли я говорю…
От таких мыслей его прошиб пот, и по спине потекли холодные струйки. Ты же обещал, Хайден Стрейкер! Обещал выжить! И лично доставить амигдалу во дворец даймё в Мияконодзё! Это — единственная возможность как-то поправить положение! Так держись за эту возможность и верь! Может, черные мысли — просто остатки ночного кошмара? Ведь пока Хидеки Синго не требует отдать ему амигдалу. Может, вообще не потребует. Хидеки, конечно, мерзавец, но это вовсе не значит, что он прикажет выпустить тебе кишки только ради того, чтобы не подождать лишний день.
Хайдена колотил озноб, потом накатила волна лихорадочного жара. Вдруг начались кишечные спазмы. То ли сила тяжести, то ли еще что-то вызвало неудержимые позывы опорожнить кишечник.
Пси милостивое, да здесь холодно как в склепе! К тому же я боюсь местных духов — ками. Нужно бежать. Бежать, пока не поздно. А ведь я еще так слаб, к тому же понятия не имею, где нахожусь. О пси, помоги мне!
Между тем, деревня понемногу оживала. Старики, кряхтя, слезали со своих футонов, молодые почесывались и зевали, женщины судачили о том, о сем, направляясь к реке с большими глиняными кувшинами на бамбуковых коромыслах. Внимание Хайдена Стрейкера привлекло какое-то движение. Вдруг зашевелилась листва на огромном, быстрорастущей породы каштане за крайней хижиной. На платформе, образованной одним из отогнутых кусков обшивки, появился наголо обритый старик в оранжевом одеянии, поклонился, затем неуклюже спустился на землю. На лбу старца были вытатуированы знаки дзена, а лицо, после того, как Синго вчера избил старика бамбуковой палкой, распухло и заплыло синяками. У подножия дерева он подобрал с земли чашку для подаяний и бубен.
Обыкновенный старый монах со своим рогом изобилия и волшебной палочкой, подумал Хайден, опять вспомнив вчерашнее избиение. Дзедо-Дзи, Секта Чистой Земли, близкая к дзен-буддизму, но все же не дзен-буддистская. Все ее приверженцы — бродяги, профессиональные нищие, попрошайки. Возможно, они вызывают раздражение, но вообще-то совершенно безобидны. Всего лишь странствующие монахи, которые, по поверьям крестьян, знаются с ками — духами природы.