Король благосклонно кивал, но от зоркого ока принцессы не укрылась его нахохленность, из‑за чего он напоминал большую усталую птицу, которая на старости лет рискнула обзавестись птенцами, а теперь сомневается, по силам ли ей такое счастье.
Между тем Ю‑ю, вконец перемазавшийся, захныкал – пора было его укладывать. Мона Сэниа поднялась.
– Государь, – внезапно решилась она, – позволишь ли мне в этот радостный вечер отнять у тебя еще несколько минут?
Алэл кивнул – он всегда относился к принцессе с неизменной благосклонностью старшего кузена, и тоже поднялся из‑за стола. Они подошли к плотному рядку подрезанного самшита, образующего что‑то вроде зеленой балюстрады, за которой далеко внизу по лошадиному всхрапывало вечернее море. Солнце уже готово было скрыться за горизонтом, и поверхность воды мерцала бесчисленными огоньками – рыбаки, вышедшие на вечерний промысел, зажгли их на своих поплавках, волшебным образом преобразив морскую гладь в звездное небо – так благодарные подданные Алэла приветствовали своего государя.
«А вот мне такого не уготовано» – почему‑то подумалось ей; с грустью или облегчением – этого она распознать не смогла.
– Что тебя заботит, владетельная хозяйка Игуаны? – Алэл со свойственным ему тактом дал ей понять, что она может обращаться к нему не только как к соседу, но и как к всесильному королю, готовому оказать ей любую помощь.
– Государь, забота моя… наша, – поправилась она, – требует могущества более высокого, чем власть над одним островом.
Алэл склонил голову в знак того, что и это ему доступно.
– Я рассказывала тебе о своих злоключениях, государь, приведших нас на дарованную тобой гостеприимную Игуану, – продолжала принцесса, старательно выбирая слова. – И тебе известно, что с тех пор мы с моим супругом безуспешно пытаемся отыскать на дальних планетах волшебный амулет, с помощью которого нам удалось бы снять заклятие неприкасаемости с заколдованной ледяной горы, в недрах которой, мы уверены, сокрыто тело девушки, погибшей по моей вине.
Алэл слегка качнул головой, как бы говоря: свою вину ты преувеличиваешь, но не мне разубеждать тебя.
– Не старайся объяснить причины, заставляющие тебя обращаться ко мне с просьбой, – мягко проговорил он. – Просто спрашивай.
– Благодарю тебя за твою прямоту. Скажи тогда, повелитель пяти стихий, а есть ли знак или другой способ, позволяющий отыскать на чужой земле такой талисман? Или хотя бы указать место, где он укрыт?
– Нет, – ни секунды не раздумывая, ответил Алэл. – Магия иноземных талисманов, заклинаний и чернокнижной волшбы – это шестая стихия, которая мне неподвластна.
Мона Сэниа не ожидала, что он так легко и безжалостно признается в своем бессилии.
– Значит, ты, государь… – Она запнулась, чтобы нечаянно не оскорбить короля.
– Всего‑навсего властелин моря – сегодня, во всяком случае.
– Сегодня? – невольно вырвалось у принцессы – ей и в голову не приходило, что могущество Алэла, о котором она до сих пор больше слышала, чем видела воочию, каким‑то образом ограничено во времени.
– Разумеется, – подтвердил король. – Даже двум богам нельзя поклоняться одновременно, а уж пятерым – и подавно. Сегодня перед восходом солнца я обратил свои мысли к алтарю воды – земной, морской и небесной, и только эта стихия стала подначальна мне до завтрашнего утра, пока на рассвете я не возложу на себя власть над другой – или этой же самой – частью всего сущего.