Скромный журналист в очках ей нравился в Дэниеле больше, чем этот страшный незнакомец с холодной яростью во взоре и ледяной улыбкой.
Она впервые по-настоящему испугалась.
— К вам обратилась дама… — спокойно заметил он.
— А я обращаюсь к тебе! Мне плевать, кто ты такой и откуда взялся, но ты мне заплатишь за все. Если думаешь, что тебе удастся выйти сухим из воды после того, как ты угробил мое дело и украл мою невесту…
— Я не угробил ваше дело. Пока. И невест ничьих не воровал. Вот она, Джорджина, сидит в кресле. Забирайте, я не против.
— Дэниел! — вскричала девушка, пытаясь подняться с кресла. Сделать это было непросто, учитывая, что она закуталась в плед. Но ей все же удалось встать ногами на пол. — Я никуда и ни с кем не пойду!
Мужчины даже не оглянулись на нее. Лишь спустя минуту, чуть справившись с собой, Питер обернулся:
Если ты признаешь свою ошибку и попросишь меня проводить тебя домой, я все прощу. Одевайся, и мы пойдем.
Это заявление застало девушку врасплох. Она потрясенно уставилась на Питера, пытаясь поверить в то, что он действительно хочет, чтобы она пошла с ним, пытаясь угадать в его глазах боль… Но ее не было. Взгляд его светился только яростью и уязвленным самолюбием. Еще несколько дней назад она поверила бы ему, но теперь Джорджину уже нельзя было назвать наивной.
— Неужели «Хановер индастриз» так много для тебя значит? — язвительно обронила она, не сумев себя сдержать.
— Неужели твоя собственная семья так мало для тебя значит? — парировал Питер. — Одевайся, уходим.
Очевидно, нисколько не сомневаясь в том, что его приказание будет исполнено, он вновь повернулся к Дэниелу.
Да, мало! — крикнула ему в спину Джорджина. — Я не могу дорожить людьми, которые набивают свои кошельки деньгами, отнятыми у несчастных бедняков, обрекая тех на голодную смерть! Я никуда с тобой не пойду!
Дэниел шумно вздохнул и воздел глаза к потолку.
Я советую вам воспользоваться его советом, мисс, — проговорил он. — В любом случае если вы останетесь, вам очень не понравится то, что здесь произойдет.
Джорджина упрямо сложила руки на груди, но в последнее мгновение вспомнила о пледе, сползающем с плеч, и подхватила его. В лице Дэниела появилось разочарование. Вновь покраснев, она прямо взглянула на него.
«Господи, ну почему, когда он на меня смотрит, я всегда чувствую себя раздетой?»
Я сама себе хозяйка! — холодно заметила она и перевела глаза на Питера. — Я никуда с тобой не пойду. Твоя семья еще хуже моей. Возвращайся в свой магазин и уволь еще кого-нибудь, если это поможет тебе выпустить пар.
Питер потрясенно покачал головой, не веря своим ушам, а потом наставил ствол винтовки на Дэниела.
— Где твои башмаки, ковбой? Они тебе пригодятся, — сказал он и обернулся: — Одевайся, Джорджина, или придется пойти по улице так.
— Не говори глупостей и не указывай, пожалуйста, что мне делать!
Не совсем понимая, что происходит, Джорджина не двинулась с места. Тогда Дэниел решил прояснить для нее обстановку:
Если вы не хотите стать свидетельницей убийства, мисс, оденьтесь поскорее. Я предупрежал, что вам это не понравится. Когда пуля пробивает живое человеческое сердце, это всегда выглядит не очень красиво.
Джорджине приходилось читать в книжках про глаза, «лезущие на лоб», и она чувствовала, что именно это и произошло сейчас с ней, когда она взглянула на Питера. Только он не смотрел в ее сторону. Ствол его дурацкой винтовки по-прежнему был направлен Дэниелу в грудь.
Господи, ну почему он не выбьет ее у него из рук?
— Куда мы идем?
— К священнику. Если не хочешь выйти за меня, выйдешь за своего ковбоя, потому что одна жить ты не умеешь.
Несмотря на суровый тон Питера, Джорджина решила, что это неудачная шутка. Она бросила на Дэниела вопросительный взгляд, но тот молча стоял у двери, скрестив руки на груди. Оба ждали, когда она оденется.