А ты говорил только недавно о л-леди Мейси…
– Я ничего не говорил! – быстро ответил виконт. – Ох, ради Бога, Горри, не задавай глупых вопросов! В глазах Горации появился холодный блеск.
– Скажи, П-Пелхэм!
– Да нечего говорить, кроме того, что репутация Мейси не входит ни в какие рамки. Ну и что из того?
– Оч-чень хорошо! Тогда я спрошу Рула, – с угрозой в голосе заявила Горация.
Виконт не на шутку встревожился:
– Нет, пожалуйста, не делай этого!
– Тогда, в-возможно, ответ даст Кросби, – сказала Горация. – Я спрошу у него.
– Не задавай этому змею вопросов! – приказал виконт. – От него ты не добьешься ничего, кроме скандального вранья. Оставь эту затею – вот мой совет.
Серые глаза в упор посмотрели на него.
– Р-Рул влюблен в леди Мейси? – прямо спросила Горация.
– О нет, ничего такого! – пытался убедить ее виконт. – Эти маленькие интрижки не означают влюбленности, ты ведь знаешь. Забудь об этом, Горри. Рул – светский человек! За этим ничего не кроется, моя дорогая сестренка!
Горация снова посмотрела на ложу леди Мейси, но эрла там уже не было. Набрав в грудь воздуха, она сказала:
– Я з-знаю это. П-пожалуйста, не думай, что меня это волнует. Только я считаю, что вы м-могли бы мне сказать.
– По правде говоря, я был уверен, что ты все знаешь, – сказал Пелхэм. – Об этом все судачат, и ведь не по любви же ты выходила за Рула, в конце концов.
– Ты прав, – согласилась Горация обреченно.
Глава 9
Для леди Рул и лорда Летбриджа не составляло труда укрепить их зарождающуюся дружбу. Принадлежа к высшему обществу, они посещали одни и те же дома, встречались в Воксхолле, в Мерил-Боуне, даже в амфитеатре Астлей, куда Горация чуть ли не силой тащила сопротивлявшуюся мисс Шарлот.
– Но, – однажды не выдержала Шарлот, – я хочу признаться, что не получаю удовольствия при виде лошадей, танцующих менуэт.
Мистер Арнольд Гисборн, которого они попросили сопровождать их, как выяснилось, был тоже неприятно удивлен этим зрелищем.
В этот момент в ложу вошел лорд Летбридж, который неожиданно решил посетить амфитеатр именно в этот вечер. Обменявшись любезностями с мисс Уинвуд и мистером Гисборном, он занял свободное кресло рядом с Горацией и принялся развлекать ее светской беседой.
Под звуки фанфар, возвестивших выход на арену артиста, который, как было указано в афише, должен был перепрыгнуть через ленту, висящую на расстоянии пятнадцати футов от земли, при этом еще и стреляя из двух пистолетов, Горация укоризненно сказала:
– Я послала вам п-приглашение, но вы не пришли на мой в-вечер, сэр. Не очень-то это вежливо, как вы считаете? Он улыбнулся.
– Я не думаю, что милорда Рула обрадует мое появление в его доме, мадам.
Нахмурив брови, она ответила:
– О, вам не с-стоит об этом беспокоиться, сэр. Милорд не вмешивается в мои д-дела, как, впрочем, и я в его. Вы будете на балу в Алмаке в пятницу? Я обещала м-маме, что возьму Шарлот.
– Счастливица Шарлот! – произнес его светлость. А в это время мисс Уинвуд сообщала по секрету мистеру Гисборну о своем неприятии подобных мероприятий.
– Я признаю, – согласился мистер Гисборн, – что теперешнее увлечение танцами чрезмерно, но считаю клуб Алмак очень светским. Конечно, раз Кармул – Хаус уступил, общий тон этих развлечений значительно вырос.
– Я слышала, – вспыхнув, сказала Шарлот, – о маскарадах и карнавалах!
На этот раз Горацию сопровождали на бал лорд Уинвуд и его друг сэр Роланд Поммрой, молодой щеголь. Сэр Роланд был сама жизнерадостность, а виконт, как всегда, сама прямота.
– Чтоб мне повеситься, Горри, ненавижу я танцы! – заявил он. – У тебя столько кавалеров, и все прямо лезут вон из кожи, только чтобы получить возможность пригласить тебя на танец.