– К-конечно, – сказала Горация, присаживаясь на ручку кресла и в очередной раз отбрасывая свою измятую уже шляпу. – Я не с-собиралась препираться, но, когда ты обсуждаешь меня со своей сестрой, это приводит меня в-в ярость.
– Не торопись с выводами, – попросил Рул.
– Но тем не менее она сказала, что советовала тебе побить меня, – сказала Горация, постукивая каблучком о ножку кресла.
– У нее в запасе множество полезных советов, – согласился его светлость. – Но я тебя еще не бил до сих пор, Горри.
Немного успокоенная, она заметила:
– Нет, н-но, мне кажется, когда она обо мне говорит такое, вы, сэр, могли бы меня защитить.
– Понимаешь, Горри, – сказал его светлость, – ты сама этому препятствуешь. Возникла неловкая пауза. Горация вспыхнула до корней волос и, болезненно заикаясь, сказала:
– П-прости. Я н-не собираюсь вызывающе себя вести. Ч-что же я н-наделала?
– О, ничего страшного, моя дорогая, – уклончиво сказал Рул. – Но как ты думаешь, это только начало? Мне кажется, что ты кое-что должна объяснить.
Он выложил кипу счетов из кармана и отдал ей. Сверху лежал листок бумаги, весь исписанный аккуратными цифрами мистера Гисборна. С недоумением глядела Горация на тревожную сумму.
– Это – все мое? – неуверенно произнесла она.
– Все твое, – спокойно сказал его светлость. Горация сглотнула.
– Я н-не думала так много тратить. В самом деле, я не представляю, как это получилось.
Эрл взял у нее счета и принялся их переворачивать.
– Да, – согласился он. – Я тоже долго не понимал, откуда берутся такие суммы. В конце концов, одеваться ведь необходимо.
– Да, – закивала Горация с надеждой. – Ведь ты понимаешь это, п-правда, Маркус?
– Конечно. Но просвети меня, Горри. Неужто так уж необходимо платить сто двадцать гиней за пару туфель?
– Что? – взвизгнула Горация.
Эрл показал ей счет. Она глядела на него с испугом.
– О! – прошептала она. – Я… я припоминаю теперь. В-ви-дишь ли, Маркус, у них каблучки усыпаны изумрудами.
– Тогда все понятно, – сказал его светлость.
– Да. Я их надевала на бал в Алмак.
– Этим, вне сомнений, объясняется присутствие трех юных джентльменов, которые сопровождали тебя в тот вечер.
– Д-да, но в этом нет ничего особенного, Рул! – возразила Горация, поднимая голову. – Это в порядке вещей. Джентльмены могут войти, когда женщина в нижнем белье. Я знаю, что это так, поскольку леди Стоукс так д-делает. Они дают советы, куда накладывать мушки, куда прикалывать цветы и какими пользоваться д-духами.
– А! – сказал он. – И все же, – он с улыбкой посмотрел на нее сверху вниз, – и все же, мне кажется, я бы мог тебе дать совет не хуже, чем кто бы то ни был.
– Н-но ты ведь мой муж, – пояснила Горация. Он вновь занялся счетами.
Горация сочла разговор законченным. Она взглянула поверх его руки.
– Ты об-бнаружил еще что-то ужасное? – поинтересовалась она.
– Дорогая моя, меня немного смущает…
– Я знаю, – перебила она, внимательно разглядывая свои ноги. – Ты хочешь знать, п-почему я сама за них не з-заплатила.
– Это все мое неуемное любопытство, – пробормотал его светлость.
– Я н-не могла, – сердито сказала Горация. – Вот п-почему!
– Очень резонное объяснение, – произнес Рул безмятежно. – Но, мне казалось, я предупреждал тебя. Или моя память опять меня подводит?
Горация стиснула зубы.
– М-может, я и заслуживаю этого, сэр, но, п-пожалуйста, не будьте сварливым. Он положил счета на стол.
– Фараон, Горри?
– О нет, не только это! – сообщила она, радуясь возможности найти смягчающие обстоятельства. – Б-бассет!
– Понятно, – серьезно ответил он. Голос его утратил оттенок веселости.
– Ты сердишься? – спросила она.
– Это слишком утомляет, моя дорогая. Я думал, как лучше излечить тебя.
– Из-злечить меня? Это невозможно. Это в крови, – откровенно сказала Горация.