Как же, дождешься…
Повисла довольно продолжительная пауза. Наконец Мэйбл смущенно спросила:
— Как ты поживаешь?
Он не проронил ни слова, так и буравил ее взглядом, пока она не подняла голову и не заглянула ему в лицо. И только тогда проговорил тихим, жестким голосом:
— Мы с тобой не старые друзья, Мэйбл. Так что не стоит терять время на церемонии. — Он прошел мимо нее по коридору и остановился у стола, за которым сидела помощница. — Вызови меня, когда следователь закончит допрос, — устало попросил он. — Я подъеду и впишу, что от меня требуется, в протокол. Договорились?
Он видел, что помощник дежурного собирается что-то возразить. Протоколы нужны были ей сразу после допроса, а вызывать полицейских по рации — значит, потерять кучу времени. Но она всегда относилась к Гарду по-дружески. Он редко просил об одолжении, и женщина не сказала ни слова. Не забыть бы потом, когда никто не будет стоять над душой, поблагодарить ее, подумал лейтенант.
Свежий ночной ветерок остудил лицо. Гард подошел к служебной машине, остановился и глубоко вздохнул, выдыхая из легких затхлый воздух помещения. Не так-то легко будет выкинуть Мэйбл из головы, подумал он, забираясь в машину и пристегиваясь. В течение долгих месяцев, после того как он уехал из Стампы, она снилась ему каждую ночь. На улице он провожал взглядом каждую стройную молодую девушку с длинными светлыми волосами, понимая, что это не может быть Мэйбл, и все же в глубине души надеясь… Но всегда его постигало разочарование.
Разочарование вообще ассоциировалось у него с этой женщиной. Ничто в их отношениях не удовлетворяло Гарда — ни время, ни место встреч. Ему всегда хотелось большего. Чтобы в ее доме он был желанным гостем, как те ребята, с которыми она встречалась до него. Чтобы она наконец-то представила его своим друзьям. Чтобы они проводили вместе не несколько вечеров в неделю, и те-то она едва выкраивала для него, а гораздо больше. Обычно они назначали свидание где-нибудь в городе — Мэйбл, видите ли, не хотела, чтобы родители узнали об их отношениях. И бродили там, где она не опасалась наткнуться на своих друзей-приятелей, а то, не дай Бог, пришлось бы знакомить его с ними. Во время их встреч Гарда никогда не покидало ощущение, что его водят за нос, и все же он был безгранично благодарен ей даже за то, что она уделяет ему хоть какое-то время…
Бизон громко тявкнул — обрати, мол, на меня внимание, — вернув, Гарда в сегодняшний день. Выть пес перестал, как только увидел, что хозяин идет к машине. Сидел с видом невинного младенца. Похоже, надеялся всю вину за шум-гам переложить на Берту, бельгийскую овчарку, сидевшую в соседнем джипе.
— Ты ведь уже большой мальчик, Бизон, чтобы так себя вести, — заметил лейтенант, заводя машину. — Осточертело тебя защищать!
Собака растянулась на заднем сиденье и радостно гавкнула.
Гард взглянул на нее, раздраженно покачал головой и вывел машину со стоянки.
— Давай-ка работать, приятель.
Звучит неплохо, подумал полицейский. Работать — значит быть занятым. Отвлечься от ненужных мыслей. Может, тогда он забудет о том, что встретил первую любовь. Отгонит от себя воспоминания, лавиной нахлынувшие на него. Забыть бы и ту боль, которую она ему причинила.
Может, и удастся…
Но, скорее всего нет.
Следователь дописала последнее слово и отложила ручку.
— Ну вот, миссис Роллинс. Можете забрать Алана домой.
Мэйбл встала, взяла жакет — он висел на спинке стула — и аккуратно перебросила через руку. Секунду, поколебавшись, спросила:
— А могу я поговорить с полицейским, который… который привез Алана?
Она не смогла заставить себя сказать «арестовал», хотя именно это слово стучало в висках последние два часа — с той самой минуты, когда звонок помощника дежурного пробудил ее от крепкого сна.