— Нет, — ответил Бенедикт.
— Что значит «нет»? — Она была озадачена его мгновенным и неколебимым вето.
— Это означает окончательное и бесповоротное «нет», — снова заявил он. — Мало того, я просто запрещаю тебе.
И это тот человек, который только вчера вознес ее на вершину высшего наслаждения? Кто сумел проникнуть в ее помыслы, проявил себя таким нежным и любящим, что она практически влюбилась в него?
— Бенедикт, — сказала она, произнося каждое слово отчетливо, с нажимом, надеясь донести до него суть своей мысли, — во-первых, я запрещаю тебе запрещать мне что-либо. И во-вторых, мне совершенно нечем заняться.
Так оно и было. Если не считать возможности шататься по холодным мрачным коридорам старого палаццо. Франческа и Эльвира отбыли несколько минут назад в контору. Последняя перед уходом снова метнула на Касси изумленный взгляд, словно понятия не имела, кто это еще тут.
Бенедикт тоже собирался уходить — поговорить с теми, кто еще хотел работать в имении.
— До деревни слишком далеко, — сказал он, не удостоив ее взглядом, так был занят чтением распечатанных на компьютере документов. — Да, кроме того, я сомневаюсь, что ты нашла бы там то, что ищешь.
— Я могу взять твою машину и съездить в ближайший город?
— Нет.
Огромным усилием обуздав клокочущую злость, она кротко спросила:
— Ты боишься, что я поцарапаю ее драгоценные крылья? Непозволительно превышу скорость? Продам ее, а деньги с шиком прокучу по ресторанам?
Не обращая ни малейшего внимания на ее издевательский тон, он спокойно перевернул страницу, отхлебнул кофе и повторил:
— Нет.
— Проклятие, Бенедикт! — Лишившись терпения, она хлопнула кулаком по столу так сильно, что отбила себе руку. — Ты что, других слов не знаешь?
— Если ты хочешь поехать за покупками, Кассандра, — сказал он мягко, — я сам свожу тебя, когда освобожусь.
— Меня никуда не требуется возить, — огрызнулась она, потирая ушибленную руку. — Я умею обращаться с картой и имею международные водительские права. Так что придется тебе найти более основательные возражения.
— Я не хочу, чтобы ты показывалась вне палаццо.
— И почему же?
— Мне казалось, прошлой ночью я объяснил тебе причины.
— Относительно работы, да, но я не понимаю, какое отношение твои причины имеют к сегодняшнему разговору. На улице, в толпе людей, я вполне сойду за туристку.
— Туристический сезон пока не начался. Твои светлые волосы сразу выделят тебя из толпы.
— Но…
Рассердившись, он шмякнул стопку листов на стол.
— Но ничего! Яснее ясного, Кассандра, я беспокоюсь за твою безопасность. Я не хочу, чтобы ты стала мишенью для.., неприятностей.
— Какого рода неприятностей? Ты считаешь, что кто-то из числа уволенных работников может заинтересоваться моей персоной?
— Да, — сказал он ровно. — Я боюсь именно этого.
Проглотив некстати вырвавшийся дурацкий смешок, потому что сомнений в серьезности заявления Бенедикта не оставалось, она воскликнула:
— Ты думаешь, что меня могут похитить!
— Это маловероятно, но я не собираюсь рисковать.
— Значит, мне придется сидеть тут взаперти в четырех стенах?
— Если ты находишь такую перспективу неприемлемой, то хочу обратить твое внимание — при доме имеется огромный сад и частный пляж, недоступные для посторонних. Там можно сколько угодно купаться и загорать. — Он осушил свою чашку и поднялся с кресла. — Мне пора. Кассандра, прошу тебя, не отказывай мне в моей просьбе.
Оставайся на территории палаццо. У меня достаточно проблем. И еще придется тревожиться и о твоей безопасности.
— Является ли тревога о моей безопасности причиной твоего отсутствия в нашей спальне прошлой ночью? — горько спросила она.