Влажные локоны падали ей на плечи, подчеркивая очарование молодости и чистоты. К счастью, и Кормаксу заметно полегчало. Глаза были по-прежнему ввалившимися, с темными кругами, зато жар заметно упал.
– О, вы неплохо выглядите и, готова спорить, чувствуете себя лучше. Хотите, сделаю легкий фруктовый салат со взбитыми сливками и овсяные блинчики?
Реджиналд обдумал это предложение, потом неожиданно согласился.
– А что, звучит неплохо. С удовольствием.
– Я подумала о завтраке. Может быть, овощной салат по-гречески... И что бы еще такое легкое? Как вы отнесетесь к отварной форели?
– Синтия, черт с ним, с завтраком. Могу я надеяться, что сегодня за ужином вы составите мне компанию? – Улыбка его была столь обольстительной, что у объекта такого внимания слегка задрожали колени. Отказать ему казалось невозможным.
– Конечно, – легко ответила добровольная сиделка-медсестра. – Я скоро вернусь.
Увидев поднос с аппетитными кушаньями, появившийся через четверть часа, Реджинадд воскликнул:
– Вы просто волшебница! Но это еда для меня, а вам нужно что-то более серьезное.
– Нет-нет, мне этого вполне хватит, – заверила она и сказала правду: усталость лишила ее аппетита.
– Я совсем вас измотал, – мрачно заметил Реджиналд.
– Нет, что вы. – Синтия положила в рот пышный блинчик, прожевала и слизнула с губ масло. Лицо ее вспыхнуло, как сухое дерево от удара молнии, от его глаз, устремленных на ее рот. – Хотите еще блинчиков? – И она протянула ему блюдо.
– Спасибо. Вы тоже ешьте, – распорядился он. – И еще я подумал: вы ложитесь отдыхать, а я сам в два приму таблетки.
– Я ни за что не усну, буду все время прислушиваться. Нет, лучше заведу, будильник, и мы оба сможем какое-то время поспать.
Спустя четверть часа Синтия спала в гостиной на кушетке, завернувшись в халат и включив обогреватель на полную мощность. Прошло, казалось, всего пять минут, когда будильник взорвался пронзительной трелью, заставив ее вскочить. Полусонная, спотыкаясь, побрела она в кухню, налила воды и вошла в спальню. Реджиналд крепко спал. В слабом свете ночника она с облегчением увидела, что на лбу его нет пота, да и постель не казалась влажной.
– Реджиналд. – Она легко прикоснулась к его руке.
Длинные темные ресницы чуть заметно дрогнули, потом приоткрылись глаза, еще ничего не понимающие, а в следующую секунду они зажглись страстным огнем, сильные руки обхватили Синтию и притянули на кровать. И в то же мгновение он навалился на нее всем телом, накрыв губы своим жадным, ищущим ртом и одарив поцелуем, лишившим ее способности думать и рассуждать и, главное, желания сопротивляться.
Горячий язык раздвинул ее мягкие, податливые губы, скользнул в рот и начал ласкать его, пока Реджиналд поспешно срывал с себя одежду. Затем он развязал пояс и раздвинул полы ее халата, ощутив шелковистую гладкость живота, изумительные округлости нежной груди, а потом твердость мгновенно напрягшихся сосков. Синтия задохнулась от пронзившего ее ощущения ожидания и неистового стремления к этому прижавшемуся к ней телу. Ласки опытных рук стали настойчивее, они искали и находили эрогенные зоны, о которых она даже не подозревала. Когда пальцы скользнули ниже, раздвинули ее ноги, Синтия вскрикнула и выгнулась.
Не в силах больше сдерживаться, Реджиналд уверенным толчком вошел в нее. Она застонала от невыносимого наслаждения, и он начал двигаться сильно, мощно, пылко, настойчиво, заставляя отвечать ее с не меньшим жаром, с равной по силе страстью. Синтия забыла обо всем на свете, остался только он, единственный и необходимый в эти мгновения. И она вцепилась в него с силой утопающего, хватающегося за соломинку, пока оргазм не потряс ее с неведомой прежде силой.