Четвертая обязанность правительства, которую Адам Смит не сформулировал в явном виде, представляет собой обязанность защищать интересы тех членов общества, которые не в состоянии сами отвечать за свои действия. Эта обязанность, как и предыдущая, предоставляет поле для самых широких злоупотреблений, однако обойтись без нее нельзя. Было бы неразумно провозглашать свободу в качестве идеала для всех, в том числе и для "безответственных" лиц: мы не верим в свободу для детей и душевнобольных. Мы должны каким-то образом провести черту между теми, кто отвечает за свои поступки, и всеми остальными, хотя такое деление и вносит весьма серьезный элемент произвола в наше понимание свободы как конечной цели для всего общества в целом. Мы не можем категорически отвергнуть политику патернализма (то есть опеки государства со всеми вытекающими отсюда последствиями) в отношении тех, кого мы считаем неспособными отвечать за свои действия.
Ответственность за детей мы возлагаем в первую очередь на родителей. Семья, а не индивидуум всегда являлась и является тем краеугольным камнем, на котором зиждется наше общество, хотя в последние годы ее влияние явно и неуклонно продолжало ослабевать - что является одним из самых неблагоприятных последствий правительственного патернализма. Тем не менее возложение ответственности за детей на их родителей вытекает скорее из практической целесообразности, нежели принципиальных соображений. У нас есть все основания полагать, что родители более, чем кто-либо другой, заинтересованы в счастливом будущем своих детей и сделают все возможное, чтобы обеспечить их нужды и проследить, чтобы из них выросли полноправные члены общества. Тем не менее мы не считаем, что родителям дано право делать со своими детьми все, что им заблагорассудится: бить их, убивать или продавать в рабство. Ребенок - это полноправная личность в зачаточном состоянии. У детей есть свои собственные неотъемлемые права, и они не могут быть лишь игрушками в руках своих родителей.
Выдвинутые Адамом Смитом "три обязанности государя", или сформулированные нами четыре обязанности правительства - это и в самом деле "обязанности весьма важного значения", но они гораздо менее "ясны и понятны для обычного разумения", чем это предполагал в свое время их автор. Хотя мы и не можем решать вопрос о желательности или нежелательности того или иного фактически осуществляющегося или предлагаемого вмешательства государства в систему свободной конкуренции, механически ссылаясь на тот или иной постулат Адама Смита, эти три постулата дают нам набор принципов, которые мы можем использовать при составлении баланса всех "за" и "против", когда дело касается какого-то конкретного мероприятия. И тогда оказывается, что даже при самом расширительном толковании этих принципов они оказываются несовместимыми с большинством осуществляемых сегодня правительственных мероприятий. Оказывается, что все эти "системы предпочтения или стеснений", против которых боролся Адам Смит, и которые впоследствии были ликвидированы, сегодня вновь возродились в виде таможенных тарифов, устанавливаемых правительством цен или предельных размеров заработной платы, в виде ограничений при выборе различных занятий и других многочисленных отступлений от его "простой и незамысловатой системы естественной свободы".
Конкретные примеры обществ с ограниченной властью государства
Может показаться, что в сегодняшнем мире модель общества с сильной централизованной властью распространилась повсюду. У нас есть все основания усомниться, что существует хотя бы один современный пример общества, которое в деле организации своей экономической жизни в основном полагалось бы на принцип добровольного обмена посредством свободного рынка, и где роль государства сводилась бы к выполнению четырех перечисленных нами обязанностей.
Однако такие примеры есть, и самым лучшим из них является, вероятно, Гонконг - клочок земли по соседству с континентальным Китаем, площадью примерно 1000 кв. км. и с населением около 4,5 млн человек. Плотность населения Гонконга почти невообразима - в 14 раз больше, чем в Японии, и в 185 раз больше, чем в США. Тем не менее уровень жизни населения Гонконга является одним из самых высоких в Азии, уступая лишь Японии и, возможно, Сингапуру.
В Гонконге не существует таможенных тарифов или иных ограничений на международную торговлю (за исключением нескольких "добровольных" ограничений, навязанных Гонконгу Соединенными Штатами и некоторыми другими крупными странами), отсутствует правительственное руководство экономической деятельностью, нет законов о минимальной заработной плате и устанавливаемых "сверху" цен. Жители Гонконга свободны сами выбирать, кому продавать свой товар и у кого покупать, каким образом распоряжаться своим капиталом, кого нанимать на работу и на кого работать.
Правительству здесь отводится важная роль, которая в основном ограничена перечисленными выше четырьмя обязанностями, на практике интерпретируемыми скорее в узком смысле. Правительство Гонконга обеспечивает соблюдение правозащитности, предоставляет средства кодификации правил поведения граждан, рассматривает споры, способствует функционированию транспорта и средств связи и ведает эмиссией денег. Правительство также взяло на себя сооружение жилищ, предоставляемых беженцам из КНР. Хотя государственные расходы возрастали вместе с экономическим развитием страны, они по-прежнему остаются одними из самых низких в мире в пересчете на долю по отношению к доходам населения. Поэтому в Гонконге низкие налоги, что способствует сохранению стимулов к получению высоких прибылей. Бизнесмены могут сами пожинать плоды своих успехов, но должны сами и расплачиваться за свои ошибки. Есть что-то несообразное в том, что именно Гонконг - британская колония! - должен служить в качестве образца страны со свободным рынком и ограниченной властью государства. Дело, однако, в том, что своим процветанием Гонконг обязан простому факту: управлявшие этой колонией британские должностные лица следовали политико-экономической стратегии, в корне отличной от политики "государства всеобщего благоденствия", проводившейся на территории метрополии.
Гонконг является прекрасным современным примером общества с ограниченной властью государства и свободным рынком, но его ни в коем случае нельзя считать самым выдающимся примером такого общества в истории человечества: такие примеры относятся к девятнадцатому столетию. Один из них - это Япония в течение первых трех десятилетий после реставрации Мэйдзи в 1867 г. (его рассмотрение мы оставим до гл. 2.).
Два других - это Великобритания и Соединенные Штаты. Книга Адама Смита "Богатство народов" стала одним из первых снарядов в баталиях за ликвидацию предпринимаемых правительствами ограничительных мер в области промышленности и торговли. Окончательная победа в этой войне была одержана 70 лет спустя - с отменой так называемых хлебных законов. Эти законы, существовавшие в Англии с пятнадцатого века, навязывали тарифные и другие ограничения на импорт пшеницы и других зерновых, объединенных под общим названием "хлеба". Отмена хлебных законов стала прологом к периоду абсолютно свободной торговли, продолжавшемуся в течение трех четвертей столетия - вплоть до начала Первой мировой войны. Она также ознаменовала собой завершение длившегося десятилетия перехода к общественному устройству с крайне ограниченной властью правительства, при котором каждому жителю Великобритании, говоря словами Адама Смита, "предоставлялось совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы и вступать в конкуренцию своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого лица и даже целого сословия".
Вместе с бурным экономическим ростом стремительно повышался жизненный уровень рядовых английских граждан - и на этом фоне становились еще более заметными по-прежнему сохранявшиеся очаги нищеты и страданий, столь выразительно изображенные Диккенсом и другими писателями того времени. По мере повышения жизненного уровня возрастала численность населения; усиливались мощь и влияние Великобритании во всем мире. И при всем этом государственные расходы в пересчете на долю национального дохода снижались - от примерно одной четверти в начале девятнадцатого столетия до одной десятой к моменту "алмазного юбилея" (60-летия правления) королевы Виктории в 1897 г., когда Великобритания была в зените своей славы и могущества.
Еще одним поразительным примером успехов общества с ограниченной властью государства и с доминирующей свободнорыночной экономикой являются Соединенные Штаты Америки. Здесь, правда, существовали таможенные тарифы, в защиту которых выступал Александр Гамильтон в своей знаменитой работе "Отчет по мануфактурам", где он пытался - без всякого, впрочем, успеха - опровергнуть аргументы Адама Смита в пользу свободной торговли. Но тарифы эти по современным масштабам были умеренными, а других правительственных ограничений, распространяющихся на свободную торговлю внутри страны и вне ее, было немного. Вплоть до окончания Первой мировой войны для въезда в США всех желающих не было почти никаких преград (существовавшие ограничения касались иммиграции из стран Востока). Этот принцип провозглашала и надпись на статуе Свободы:
Отдай мне всех, отринутых тобой -
изгоев, нищих, сломленных судьбой,
усталых, жаждущих расправить грудь -
дай мне плевелы с тучных нив твоих:
раскрыв объятья, я встречаю их,
и светоч мой им озаряет путь.
Они приезжали миллионами и миллионами растворялись в населении Америки, и преуспевали здесь именно потому, что оказывались предоставленными самим себе.