Мороз пробирал Алану до самых костей, так что у нее стучали зубы.
Но она не плакала, в этом не было никакого смысла: слезы ничего не изменят. Они никогда ничего не меняли. Все так же изо дня в день она будет бродить по улицам, продавая ноты гимнов и баллад, пока не сделается добычей одного из владельцев притонов, которые уже бросали на нее плотоядные взгляды. И станет одной из многих, одной из тех девушек, что зарабатывают на жизнь поблизости от Флит-стрит, продавая свое тело за похлебку или моток яркой ленты.
– Поберегись, девчонка! – раздался над ее головой громкий голос, и Алана отскочила в сторону с пути двух высоких сильных мужчин в лакейских ливреях. Она уже приготовилась дать им словесный отпор, но смолкла, увидев, кого они вели за собой.
Они вели за собой пони, белого, словно только что выпавший снег, с необычайно длинной золотистой гривой и пышным хвостом. Седло с серебряным галуном украшало его спину, расшитая золотом синяя попона прикрывала круп, как у рыцарских лошадей в давние времена.
– Какой чудесный рождественский подарок для молодого мистера Тристана! – заметил слуга ростом повыше. – То-то он обрадуется, когда его увидит.
Он сказал «подарок»? Этот пони – подарок для какого-то мальчика? Алана смотрела им вслед, и зависть закипала у нее в душе. Она в изумлении смотрела на пони и знала, что никогда в жизни не видела ничего прекраснее. Скоро он навсегда скроется из виду… Нет, она не могла этого перенести. Алана последовала за слугами через лабиринт улиц до богатых особняков, окна которых сияли в ночи, как маленькие солнца.
Она незаметно прокралась через ворота большого кирпичного дома и оказалась во дворе. Слуги привязали пони к столбу и скрылись за дверью. Осторожно Алана приблизилась к удивительному белому пони и протянула руку, чтобы хотя бы пальцем коснуться его шерсти. Пони заржал, потянулся к ней и начал жевать уголок ее рваной шали.
– Какой ты красивый! – шепнула Алана и сунула свою заледеневшую ладонь в тепло шелковистой гривы.
Она не слышала, как отворилась дверь дома, и пришла в себя только от грубого окрика рассерженного слуги:
– Эй ты! Что ты тут делаешь?
В тот же миг раздался возглас восхищения, который заставил Алану повернуть голову, и она увидела мальчика лет двенадцати, с блестящими черными волосами и со сбившимся набок галстуком. Он стремительно сбежал по ступенькам крыльца и бросился к пони. Заметив Алану, он остановился, глядя ей в лицо. Удивление появилось в его сияющих темных глазах.
– Я тебе сказал: убирайся отсюда, нищенка! – прорычал слуга, задыхаясь от ярости. Алана хорошо знала, что за этим последует удар, но мальчик встал между ними.
– Не надо! Ведь она ничего не сделала. – Мальчик улыбнулся, и Алану охватило непонятное чувство радости. – Здравствуй. Меня зовут Тристан Рэмзи, а тебя?
Алана не сразу поняла, что мальчик обращается к ней. Подростки, которых она знала, насмехались над младшими детьми и мучили их, они толкали и били их и наслаждались, когда дети плакали. Они никогда не улыбались и никогда не ласкали малышей. Алана недоверчиво смотрела на Тристана Рэмзи, ожидая, что вот-вот он изо всех сил ущипнет ее, так что она вскрикнет от боли.
– Меня зовут Алана, – наконец решилась девочка. Тристан Рэмзи гладил бархатистый нос пони испачканными краской пальцами, и его лицо выражало восторг и благоговение.
– Ты когда-нибудь видела такое чудо, Алана? – спросил Тристан, и Алана отрицательно покачала головой. – Я назову его Галахед. Как звали того рыцаря в легендах о короле Артуре.
Алана никогда не слышала о Галахеде, но если мальчик хвалил его, значит, рыцарь того заслуживал.