.. Вон там, видите, в окне на третьем этаже его жена... Я, конечно, снял с него свидетельские показания... Я как раз дежурил ночью...
Поскольку вокруг толпились зеваки, момент для упреков был неподходящий...
- Скажите, Борник, у вас не создалось впечатления, что тело выбросили из машины или как-то иначе положили на тротуар?
- Конечно, его кто-то положил...
- Он лежал на спине?
- На животе... Поначалу можно было подумать, что какой-нибудь пьянчужка дрыхнет после попойки... А вот запаха алкоголя... Уж по части запаха я, скажу вам...
- Я полагаю, вы опросили жильцов?
- Всех, кто был дома... Главным образом женщин и стариков, мужчины-то ушли на работу...
- И никто ничего не видел и не слышал?
- Кроме одной старухи, она живет наверху, на шестом этаже, и, кажется, страдает бессонницей. Правда, консьержка уверяет, что она уже малость выжила из ума... Так вот, эта старуха клянется, будто в половине четвертого утра она услыхала шум машины... А машины в этом конце улицы проезжают не часто, она ведь кончается тупиком...
- А голосов она не слышала?
- Нет. Слышала только, как открылась дверца, потом шаги, потом стук захлопываемой дверцы...
- Она не выглянула в окно?
- Старуха едва ноги переставляет. Перво-наперво она подумала, что в доме кто-то болен и вызвали "Скорую помощь"... Она прислушивалась, ждала, когда хлопнет дверь подъезда, но машина почти сразу же развернулась и уехала...
И инспектор Борник добавил с видом человека, который знает свое дело:
- Я еще заеду сюда в полдень и вечером, когда мужчины вернутся с работы...
- Из прокуратуры приезжали?
- Да, прямо спозаранку... Но долго здесь не задержались... Так, для проформы...
Мегрэ и Люка под взглядами зевак сели в свою машину.
- На улицу Виктор-Массе...
На тележках зеленщиков, между которыми сновали домашние хозяйки, высились горы черешни и даже персиков. Париж в это утро выглядел очень оживленным, большинство прохожих шли по теневой стороне улицы, а не по той, которую нещадно палило солнце.
На улице Нотр-Дам-де-Лоретт они увидели желтый фасад кабаре "Сен-Троп", вход в которое был закрыт решеткой, а слева от него, в витрине, красовались на фотографиях полуобнаженные женщины.
На улице Виктор-Массе почти такая же витрина была на более широком фасаде "Голубого экспресса". Люка проехал чуть дальше и остановился перед солидным жилым домом. Дом был из серого камня, довольно богатый, и две медные дощечки извещали: одна - о том, что здесь живет доктор, другая - что здесь находится Общество по продаже недвижимого имущества.
- Вы к кому? - не очень любезно спросила консьержка, открывая застекленную дверь своей каморки.
- Мадам Буле...
- Четвертый этаж, налево, но... Оглядев их, она спохватилась:
- Вы из полиции?.. Тогда можете подняться... Бедные женщины, должно быть, в таком состоянии...
Почти бесшумный лифт, красный ковер на лестнице, освещенной лучше, чем в большинстве домов Парижа. На четвертом этаже за дверью можно было различить голоса. Мегрэ нажал кнопку звонка, голоса стихли, послышались приближающиеся шаги, и в проеме двери появился Антонио. Он был без пиджака, в руке держал бутерброд.