— Куда же вы сами решили удалиться, графиня? — спросил он.
— Да вот сюда, под дуб.
— Король будет вас разыскивать.
— Тем лучше.
— Он будет обеспокоен тем, что вас нет.
— Я буду только рада, если он помучается.
— Вы восхитительны, графиня.
— Именно это и говорит мне король, когда я его мучаю. Шампань! После того, как вы отвезете его высокопреосвященство, возвращайтесь галопом.
— Слушаюсь, ваше сиятельство.
— Прощайте, герцог, — проговорил кардинал.
— До свидания, ваше высокопреосвященство, — отозвался герцог.
Лакей откинул подножку кареты. Герцог сошел вместе с графиней, соскочившей так легко, словно она сбежала из монастыря, а его высокопреосвященство покатил в карете к пригорку, где стоял его величество Людовик Благочестивый и подслеповатыми глазами высматривал злодейку-графиню, которую видели все, только не он.
Графиня Дю Барри не стала терять времени даром. Она взяла герцога за руку и потащила за собой в кусты.
— Знаете, — сказала она, — сам Господь послал нам драгоценного кардинала!
— Чтобы Самому хоть на минутку от него отдохнуть, насколько я понимаю, — отвечал герцог.
— Нет, чтобы направить нас по следу того человека.
— Так мы к нему поедем?
— Конечно! Вот только…
— Что такое, графиня?
— Признаться, я побаиваюсь.
— Кого?
— Да колдуна! Я ужасная трусиха.
— А, черт!
— А вы верите в колдунов?
— Не могу сказать, что не верю, графиня. — Помните мою историю с предсказанием?
— Это весьма убедительно. Да я и сам… — начал было старый маршал, покрутив ухо — Что вы сами?..
— Я сам знавал одного колдуна…
— Да что вы?
— Однажды он оказал мне огромную услугу.
— Какую, герцог?
— Он меня вернул к жизни.
— Вернул к жизни! Вас?
— Ну разумеется! Ведь я был мертв, мне пришел конец.
— Расскажите, как было дело, герцог.
— Тогда давайте спрячемся.
— Герцог, вы ужасный трусишка!
— Да нет, всего-навсего осторожен.
— Вот здесь будет хорошо?
— Думаю, что да.
— Ну, рассказывайте скорее свою историю!
— Слушайте. Дело было в Вене, в те времена, когда я был там послом. Однажды ночью, под фонарем, я получил удар шпагой. Шпага принадлежала обманутому мужу. В общем, дело нечистое. Я упал. Меня подняли, я был мертв.
— Как мертвы?
— Могу поклясться, что было именно так или почти так. Мимо идет колдун и спрашивает, кто этот человек, которого несут хоронить. Ему говорят, кто я. Он приказывает остановить носилки, выливает мне на рану три капли сам не знаю чего, еще три капли на губы: кровь останавливается, дыхание возвращается, глаза раскрываются — и я здоров.
— Это чудо, которое было угодно самому Богу, герцог.
— Боюсь, что, напротив, — это дело рук дьявола.
— Похоже, что так, маршал. Господь не стал бы спасать такого повесу, как вы: так вам и надо. Ваш колдун жив?
— В этом я сомневаюсь, если только он не знает секрета вечной молодости.
— Как и вы, маршал?
— Так вы верите в эти сказки?
— Я всему верю. Он был очень стар?
— Как Мафусаил.
— Как его звали?
— У него было красивое греческое имя: Альтотас.
— Какое страшное имя, маршал.
— Разве?
— Герцог! Вон возвращается карета.
— Превосходно!
— Мы все обсудили?
— Все!
— Мы едем в Париж?
— В Париж.
— На улицу Сен-Клод?
— Если угодно… Но ведь король ждет!..
— Это могло бы послужить лишним поводом для того, чтобы я уехала, если бы, паче чаяния, у меня не хватило решимости. Он меня помучил, теперь его черед взбеситься!
— Но он подумает, что вас украли или потеряли.
— Тем более что меня видели с вами, маршал.
— Послушайте, графиня, я тоже должен сознаться, что боюсь.
— Чего?
— Я боюсь, что вы об этом расскажете кому-нибудь и надо мной будут смеяться.
— В таком случае смеяться будут над нами обоими, потому что я еду с вами.