Герцог не обратил внимания на этот маневр. Он прошел в кабинет, где король листал досье, попивая шоколад.
— Здравствуйте, герцог, — дружелюбно проговорил король. — Как вы себя чувствуете?
— Сир! Господин де Шуазель чувствует себя хорошо, а вот министр тяжело болен. Он явился просить ваше величество, не дожидаясь, пока вы сами об этом заговорите, принять его отставку. Я благодарю ваше величество за то, что вы позволили мне самому сказать об этом. Я весьма признателен за эту последнюю милость.
— Какая отставка, герцог? Что это значит?
— Сир! Ваше величество подписали вчера поданный госпожой Дю Барри приказ о моем смещении. Эта новость облетела весь Париж и весь Версаль. Зло восторжествовало. Однако я решил не оставлять службу у вашего величества, не получив на то приказа и дозволения. Я был назначен официально и могу считать себя смещенным только на основании официального документа.
— Как, герцог? — со смехом вскричал король: строгая и достойная манера держаться де Шуазеля пугала его — Как вы, умнейший человек, формалист, этому поверили?
— Сир, да ведь вы подписали… — с удивлением начал было министр.
— Что?
— Письмо, которое находится у графини Дю Барри.
— Ах, герцог, неужели вам никогда не приходилось добиваться мира? Счастливый вы человек!.. Впрочем, госпожа де Шуазель — образцовая супруга.
Герцог нахмурился: сравнение было оскорбительным.
— Ваше величество обладает достаточно твердым и хорошим характером, чтобы не впутывать в государственные дела то, что вы изволите называть семейными делами.
— Шуазель, я должен вам об этом рассказать: это ужасно забавно. Знаете ли вы, что там вас очень боятся?
— — Это означает, что меня ненавидят, сир.
— Если угодно, да. Так вот эта сумасбродная графиня поставила меня перед выбором: отправить ее в Бастилию или поблагодарить вас за ваши услуги.
— Так что же, сир?
— Признайтесь, герцог, что было бы обидно пропустить зрелище, которое Версаль представлял собою сегодня утром. Я еще со вчерашнего дня забавляюсь, наблюдая за тем, как по дорогам мчатся гонцы, как вытягиваются лица… Третья королевская шлюха со вчерашнего дня — королева Франции. Это презабавно!
— Но каков конец, сир?
— Конец, дорогой мой герцог, будет все тот же, — отвечал Людовик XV, снова становясь серьезным. — Вы меня знаете: я делаю вид, что сдаюсь, но никогда не уступаю. Пусть женщины делят медовый пряник, который я им время от времени подбрасываю, что когда-то проделывали с Цербером. А мы будем жить спокойно, дружно, всегда вместе. И раз уж мы взялись выяснять отношения, прошу вас иметь в виду: какие бы слухи ни ходили, какое бы письмо я ни написал.., непременно приезжайте в Версаль… Пока я говорю с вами так, как теперь, герцог, мы будем добрыми друзьями.
Король протянул министру руку, тот поклонился, не выказывая ни признательности, ни обиды.
— А теперь примемся за дело, если ничего не имеете против, дорогой герцог.
— Я к услугам вашего величества, — сказал Шуазель, раскрывая портфель.
— Для начала — несколько слов о фейерверке.
— Это было большое бедствие, сир.
— По чьей вине?
— По вине судьи Биньона.
— Много было крику?
— Да, много.
— Так надо было, может быть, отстранить от должности Биньона.
— Одного из членов Парламента едва не раздавили в толпе, поэтому Парламент принял это дело близко к сердцу. Однако генеральный адвокат Сегье произнес блистательную речь и доказал, что причина этого несчастья — роковое стечение обстоятельств. Ему долго аплодировали, и теперь дело улажено.
— Тем лучше! Перейдем к Парламенту, герцог… Вот в чем нас упрекают!..