И Грейс должна отправиться с тобой, ты это понимаешь?
— Нет, матушка, — прошептал я. — Она не должна!
Она не обратила на мои слова никакого внимания.
— Грейс сознает, что ей неизвестно, что она там обнаружит, но она — отважная женщина.
— Матушка! Тейт вряд ли весомая причина для того, чтобы кто-то вообще возвращался на этот злосчастный остров. Не говоря уже о молодой женщине с маленьким сыном. Она должна остаться!
— А я убеждена, что все вы благополучно вернетесь домой.
Я почувствовал, как во мне волной поднимается гнев, и с трудом удержался, чтобы не повысить голос.
— Матушка, зачем вы поощряете это? Это опасно! И ее резоны так неубедительны! Впрочем, меня-то в них так и не посвятили.
Матушка не слушала.
— Ш-ш-ш! Тебе следует также помнить, Джим, что драгоценный клад серебра в слитках все еще находится на острове. Случись тебе снова обрести его, не станет ли это истинной наградой Грейс за все, что ей пришлось пережить? И это серебро поможет оплатить ваше путешествие. И как удачно, что именно тебе предназначено его снова отыскать!
— Матушка! Джозеф Тейт был пиратом!
— Многим прекрасным женщинам приходилось встречать в своей жизни людей необычных.
— Необычных? Он же разбойник! Зверь! К тому же, матушка, она желает, чтобы я это сделал, но ничего мне не говорит!
— То, что ей трудно говорить о нем откровенно, еще не значит, что она лжет!
— Но, матушка…
— Говори потише, Джим. Теперь она многое узнала о жизни и жаждет навсегда освободиться от этого страха.
— Но, матушка, что же породило этот страх? Отчего могущественные люди стремятся лишить ее жизни?
— К тому же она обладает весьма достойными качествами. И не в последнюю очередь — глубокими чувствами к сыну. — Тут она указала на спящего мальчика. — Нам не следует его будить, — прошептала она. И, как всегда, сознавая необходимость удачно сменить тему, предупредила: — Дети могут воспринимать разные вещи даже во сне.
Я хорошо знал, что, когда матушка в таком настроении, нет смысла настаивать. Чуть ли не в бешенстве я вышел из комнаты, размышляя о том, что все это вовсе не похоже на мою мать, так горько рыдавшую, когда я впервые отправлялся в плавание столько лет тому назад.
Спускаясь вниз по лестнице, я увидел в окно гостиницы лицо, столь же приятное мне, как лицо адмирала Бенбоу на нашей вывеске.
— Услышал, ты здесь, проезжал мимо, решил, пригляжу за всем тут. Те чертовы негодяи ускакали сломя голову.
Сквайр Трелони не способен открыто признать, что тревожится о ком-то, и все же немногие могут сравниться с ним в доброте. Мы стояли в ярком свете солнца у окна, дивясь пулевым отверстиям там, где в ставню палили мушкеты. Сквайр, естественно, хотел услышать от меня новые сведения, и смеялся от всей души хитроумному плану моего дядюшки.
Удивительно, но он не задавал никаких вопросов по поводу предполагаемого путешествия на Остров Сокровищ.
— Всякое дело требует своего завершения. Мы с Ливси всегда так говорим.
— Можно ли надеяться уговорить вас участвовать, сэр?
Он так долго медлил с ответом, что я уже хотел задать этот вопрос снова, думая, что он не расслышал. Устремив взгляд в сторону моря (я знал, как он любит этот вид), он ответил:
— Нет, Джим. Я не поеду с вами.
Я сделал попытку его уговорить, но он снова отказался:
— Это было бы опрометчиво. Мне не советуют предпринимать ничего, требующего таких усилий.
Я не мог скрыть огорчения.
— Но вы выглядите вполне здоровым…
Он не дал мне договорить.
— Послушай. Судовой врач. Вам очень нужен. Ливси не сможет плыть с вами. Ты сам знаешь, почему. Не может даже повидаться с тобой, не должен знать, что ты тут, иначе ему придется тебя арестовать. Улавливаешь, о чем я? В любом случае он должен быть на месте, чтобы управиться с этим подлецом — Молт-как-его-там. Ну так вот, мой кузен, Джеффериз.