Нет, Торкель решил уйти, когда оказался здесь, ему не хотелось сражаться, не хотелось терять все свое имущество. А так он благополучно уйдет с мешком рубленого серебра, ты же получишь хороший морской сундук, лишний набор одежды и пристойный щит.
― У меня нет ничего... ―начал я, но отец хлопнул меня по плечу. Глаза блестели в темноте.
― Слишком долго от меня не было толку, ―сказал он. ―Теперь надо поспешать, чтобы нагнать упущенное, а гнуть спину на хуторе ―это, думаю, уже не для моих старых костей. Так что я потрачу нажитое, как мне хочется. ―Потом помолчал и добавил: ―Держи язык за зубами рядом с Эйнаром. Когда супит брови ―он опасен.
И вот в сверкающей звездами предрассветной тьме я собираюсь вместе с остальными ―меч в руке, щит Торкеля с начертанными в виде спирали рунами-змеями, ―я дрожу, и у меня сосет под ложечкой.
Мы помогли столкнуть «Сохатого» с галечника, прежде чем наступит отлив, чтобы он не застрял на отмели на много часов. Мой отец, конечно, останется ―он ведь кормчий судна и может понадобиться Колченогу, коль на них нападут. Также и Вальгард, если корабль потребует починки. Остальные восьмеро остававшихся ―люди довольно крепкие, но у всех у них по той или иной причине были не в порядке ноги.
Удивило меня, что Скапти идет вместе с основным отрядом ―не то чтобы я собирался сказать вслух, что он слишком толст для пешего перехода, ―но еще сильнее удивился, увидев, что на нем кольчуга. Еще на нескольких тоже были кольчуги, только без нижних подкольчужных рубах.
Потом, конечно, я понял, что ни один умный человек, ожидающий битвы и имеющий хорошую кольчугу, не откажется от нее добровольно, а самый легкий способ нести ее ―это надеть на себя, что варяги и сделали.
Двое же вышедших из Братства простились, взвалили на себя свои узлы и мешки и припустили в противоположную нашей сторону. К тому времени, когда мы доберемся до христианского храма, они уйдут достаточно далеко, чтобы их могли посчитать участниками сего подвига. Ежели, конечно, будут идти быстро.
Ульф-Агар раскатал свою кольчугу, завернутую в овечью шерсть ―жир предохранял ее от ржавчины. Я же, решив как-то исправить наши отношения, подошел, чтобы предложить помощь, когда он вскинул кольчугу из тяжелых колец себе на плечи.
Но он с силой отбросил мою протянутую руку и зло зыркнул глазами. Это было чересчур, и я поневоле ощетинился. Но тут Иллуги Годи стал между нами и увел меня в сторону, разговаривая при этом так, словно ничего не произошло.
― Хороший у тебя меч, Орм сын Рерика. Но вот тебе маленький совет: несколько раз оботри его шерстью только что зарезанной овцы. На него попали морские брызги, а от этого металл ржавеет быстрее, чем от чего-либо другого. На самом же деле тебе нужны для него ножны, но не мягкие кожаные, потому что в них металл тоже быстро ржавеет. Лучше из дерева, с подкладкой из овечьей шкуры. Кроме всего прочего, ножны заменят добрую дубинку, если придется...
Когда мы отошли от Ульф-Агара настолько, что он не мог нас слышать, Иллуги Годи дружески хлопнул меня по плечу и оглянулся ―взъерошенная голова Ульф-Агара как раз появлялась из кольчуги, руки молотили по воздуху.
― Ты хотел как лучше, но боюсь, что сделал еще хуже. Те, кто носит кольчугу, считают так: коли не можешь надеть ее или снять без помощи, стало быть, тебе и не полагается ее иметь. Так что ты просто оскорбил его.
― Я не знал, ―сказал я, сердце мое упало.
― Наверное, он понимает, ―отозвался Иллуги Годи, ―но это не поможет. Какое-то зло грызет его, и, покуда он сам не разберется с ним, ты и он всегда будете злиться. Поскольку ты не можешь с ним драться, я бы на твоем месте держался от него подальше, когда возможно.
Иллуги отошел, и тут появился мой отец, глянул на меня вопрошающе, и я рассказал ему, как было.