— Вы уже обручены.
— Помолвка — дело временное и не имеет никакого отношения ни к любви, ни к страсти.
Белые лепестки запорошили его темные волосы.
— Я не могу выйти за вас замуж и думала, что вы понимаете это.
— Это вы, должно быть, что-то неправильно поняли. — Он подвинулся ближе.
— Мужчины вроде вас не женятся на таких, как я…
— Неужели я для вас слишком стар?
— Не будьте глупцом.
Его губы все еще улыбались.
— Может быть, слишком строг?
— Что-то в этом духе. И потом, это расстроит вашу карьеру.
— Моя карьера меня не волнует.
— А кто же будет спасать браконьеров от семи лет каторжных работ?
— Не волнуйтесь, кто-нибудь найдется.
— И все равно вы не можете на мне жениться. — Ей казалось важным заставить его понять. — Я… падшая, и с этим ничего не поделаешь. — Лицо Беаты стало мокрым от слез, но она даже не заметила, откуда они взялись. — Неужели вы этого не понимаете? А если понимаете, то зачем вам издеваться надо мной? Я же сказала, что вы и так можете распоряжаться мной! — Ее голос надломился. — Вы могли бы овладеть мной в любом месте, — продолжила она мрачно. — На бильярдном столе, в библиотеке — где угодно, но вам просто доставляет удовольствие меня мучить. Или вы меня вообще не хотите.
— Ну нет, — голос Стивена окреп, — дело совсем не в этом, и вы это отлично знаете. — Он взял ее за плечи. — Я хочу вас больше, чем любой другой мужчина, но мне нужны не просто ваше обольстительное тело, ваш рот или даже приглашение в вашу спальню. Я хочу большего, и если вы не в состоянии предложить мне это, то все остальное мне не нужно.
Беата смотрела прямо перед собой на маленькие острые рожки козла глазами, полными слез.
— Я бы хотела, чтобы все сложилось по-другому. Я бы не хотела быть такой, какая есть, и мне жаль, что…
— Кажется, вы и в самом деле не понимаете! Вы мне нужны такой, какая есть.
Беата всхлипнула.
— Очень великодушно с вашей стороны, я даже польщена. Конечно, я была бы польщена больше, если бы у вас не было невесты, но ваша готовность включить меня в список — это уже кое-что…
— Замолчите! — Прозвучавшая в голосе Стивена резкость не имела ничего общего с мягкими модуляциями, к которым привыкли члены парламента. — Лучше не злите меня и поскорее становитесь моей женой.
— Но я же говорю, что не могу сделать этого! — Беата повернулась к нему. — Вы мне слишком дороги. Возможно, сейчас ваше положение вас утомляет, но через несколько месяцев вы станете по нему скучать. Я не представляю, Стивен, чтобы вы проводили свои дни, развлекаясь рыбалкой и водя дружбу с браконьерами. Спустя месяц или даже год вам вновь захочется вернуться, но они никогда не позволят вам этого. Никогда, если вы обвенчаетесь со мной.
— А вот тут вы ошибаетесь. Я могу жениться на вас и остаться в парламенте, и тем не менее собираюсь выйти в отставку. Не волнуйтесь, если мне надоест жить в деревне, я найду чем заняться.
— Все равно уходите. Уходи, Стивен. Улыбка спала с его лица.
— Пожалуйста, — прошептала Беата, и ее глаза вновь наполнились слезами.
Глава 32
ПРЕВРАТНОСТИ МАТЕРИНСКОЙ ЛЮБВИ
Мать Эсме прибыла прекрасным весенним днем спустя всего неделю после рождения внука. Выглянув из окна спальни, Эсме издалека увидела ее приземистую карету, которую помнила с детства, — она как раз сворачивала на дорогу, ведущую к Шантилл-Хаусу. В этом экипаже семья часто совершала поездки в Лондон и обратно.
Уильям спал у нее на руках; его длинные ресницы лежали загибающимися серпами на пухлых щечках.
— Я никогда не буду заставлять тебя часами ездить в каретах, — прошептала она сыну, но тут же передумала и внесла поправку: — Ну, может, иногда; но тогда мы будем делать много остановок. — Она отвернулась от окна и позвонила в колокольчик.