В конце концов, если она хоть чем-то займет Боннингтона, ему не придется тревожиться по поводу соперника.
Библиотека Эсме была похожа на уютную ореховую скорлупку, сплошь уставленную книжными полками, от которых веяло сном и покоем, так что, войдя в нее, Беата тотчас почувствовала себя лучше. Библиотека в доме ее отца также была одним из немногих мест, где она ощущала себя счастливой.
Отойдя от нее, лорд Боннингтон выглянул в одно из сводчатых окон, выходивших в сад, и Беата тотчас последовала за ним. Она все еще не могла поверить, что он не проявил к ней ни малейшего интереса; хотя, возможно, в коридоре было слишком темно и он не разглядел выражения ее глаз…
Весь день лил дождь, и теперь клубившаяся над садом серебристая пелена тумана медленно перемещалась к увитой розами беседке, темнеющей неподалеку неясной тенью.
— Полагаю, вы считаете, что леди Ролингс должна выйти замуж за этого Фэрфакса-Лейси? — неожиданно произнес лорд Боннингтон, продолжая смотреть в сад.
— Я…
— Вы привели меня сюда, чтобы дать им возможность спокойно обделать свои дела?
У Беаты пересохло во рту. Не могла же она признаться, что привела его в библиотеку в слабой-попытке заставить Стивена Фэрфакса-Лейси испытать приступ ревности!
— Я действительно считаю, что леди Ролингс будет счастливее, если выйдет замуж, — пробормотала она, стараясь придать голосу выражение полного равнодушия.
— Выйдет за кого?
Презрение в его голосе пробудило в Беате странную злость.
— Разумеется, за графа Спейда!
— Он дубина, — проворчал Боннингтон, продолжая смотреть в сад.
— А вот и нет. Он симпатичный, забавный, добрый и даже, кажется, любит ее.
— Ее любит вовсе не он, а я. Что она могла ответить на это?
— Это Эсме попросила вас увести меня? Послала вам какой-то тайный сигнал, и…
— Ну что вы! — запротестовала Беата. — Все обстоит совсем не так! Просто я…
Себастьян повернул голову и внимательно посмотрел на нее.
— Выходит, мы в одной лодке, — печально заметил он немного погодя.
Беата не решалась спросить, какую лодку он имел в виду. Что, если он уже догадался?
— Вы ошибаетесь, — возразила она упрямо.
— А вы не желаете стать женой этого достойного члена парламента?
— Я вообще не собираюсь замуж. — Беата подошла к кушетке и села, не удосужившись даже повилять из стороны в сторону бедрами, — привычка, усвоенная ею с пятнадцатилетнего возраста. Этого мужчину она определенно не интересовала.
И тем не менее он, последовав за ней, порывисто сел рядом.
— Если бы я знал, что ревность поможет, то сделал бы вид, что влюбился в вас, но не думаю, что это что-нибудь изменит. Должен с сожалением признать, что Фэрфакс-Лейси, похоже, без ума от Эсме Ролингс, а вас он считает слишком молодой.
— Слишком скандальной! — Беата почувствовала, что не в состоянии притворяться дольше.
— Скандальной?
Она кивнула. Ей была отлично известна репутация маркиза Боннингтона; да и кто же этого не знал? Когда-то маркиз был одним из самых благопристойных членов общества, и до прошлого лета никто не мог сказать о нем ни единого плохого слова. Возможно, даже если бы он знал о ее прошлом, то немедленно покинул бы комнату, но пока маркиз не проявлял ни малейшего признака негодования.
— Разве вы не случайно оступились с Сандхерстом? Почему, скажите на милость, вы выбрали этого ничтожного сморчка? — спросил он, и она не услышала в его голосе даже намека на упрек.
Беата пожала плечами:
— Он красиво ухаживал и щедро осыпал меня комплиментами. Правда, мой отец относился к нему с презрением…
— И, как я понимаю, теперь благородный слуга народа вменяет вам это в вину.
— Просто Фэрфакс-Лейси сказал, что ищет любовницу менее опытную…
Маркиз с недоумением уставился на нее:
— Он так сказал? Беата кивнула.