— И смотрите, куда она завела его, — послышался хриплый голос леди Арабеллы.
— В раннюю могилу, — печально сказал дядя Эдгар с превосходным присутствием духа.
— Фанни, — повелительно заговорила тетя Луиза. — Возьмите детей наверх. Они выглядят совершенно измученными. Эдгар, не вмешивайся. Они смогут посмотреть на твои часы завтра. Бедные маленькие создания. Сейчас они не в состоянии ничего понять.
Фанни сделала реверанс компании и увела детей по лестнице. Ей пришлось взять Маркуса на руки и нести его, так как от усталости он отчаянно спотыкался. Нолли молча шла следом.
На углу лестницы она услышала, как сэр Джайлс Моуэтт снова сказал:
— Господи, Давенпорт, я восхищен вами. Вы еще спасаете других в вашем и без того нелегком положении.
— Что же, мои милые подопечные не совсем лишены свободы, в отличие от ваших, — сказал дядя Эдгар, и раздался взрыв смеха.
— Они действительно очень милые, — сказала Амелия своим высоким голосом. — Они кажутся такими невинными.
— О, да. Невинность — драгоценное качество, которое мне не часто встречается. Боюсь, что нам пора ехать. Я тоже ожидал прибытия вечернего поезда.
— О, бедняга! — вскрикнула Амелия. — Что он сделал?
— А, вы его видели? Боюсь, что он сбежал из Уондсвортской тюрьмы, где отбывал наказание за воровство. Говорят, он отчаянный человек, но я гарантирую, что из Дартмура он не убежит.
Чинг Мей стояла в центре комнаты, в которой должны были спать дети. Вероятно, это была первая английская спальня, которую она увидела. Ошеломленная, она просто стояла неподвижно, со сложенными руками и немигающими узкими глазами.
Дора также застыла у двери с выпученными глазами. Ханна выбежала из комнаты, бормоча:
— Ох уж эта язычница, что с нею делать? От нее никакой пользы. Ничего не распаковано, а что касается укладывания детей в постель…
Фанни втолкнула детей в комнату и резко сказала:
— Дора, вам бы понравилось, если бы так уставились на вас? Идите сейчас же на кухню и попросите Кук приготовить хлеба и молока. Ханна, вы приготовили постель в соседней комнате?
Ханна с удивлением посмотрела на нее.
— Для вас, мисс Фанни? Но она даже не проветрена. Эту комнату не использовали после праздничного вечера в ноябре прошлого года. В ней все отсырело.
— Делайте то, что я прошу вас, Ханна. Можете положить в постель грелку.
Ханна медленно кивнула. Она понизила свой голос.
— Я понимаю, мисс Фанни. Вы не доверяете этой китаянке. — Ханна отказывалась называть ее заморским именем.
— Только потому, что она тоже может нервничать в чужом доме.
— Но ведь мы все наверху, мисс Фанни. Только чуть выше.
— И кто из вас проснется, если ребенок заплачет? — скептически спросила Фанни. — Кроме того, Дора боится собственной тени, так же как и Лиззи, а Кук скажет, что это не ее дело, так что никто не поможет китаянке. Не так ли?
— Мисс Фанни, вы говорите такие вещи…
— Кроме того, я хочу быть около детей. Завтра же все мои вещи будут перенесены сюда.
— И вы хотите быть здесь постоянно, мисс Фанни?
— Постоянно.
Ханна смотрела на Фанни своими усталыми старческими глазами. Фанни заметила:
— Я знаю, что вы собираетесь сказать, Ханна. Начните с плохой привычки, и она останется навсегда.
— Нет, не это, мисс Фанни. Я хотела сказать, благослови господь ваше доброе сердце.
В другой комнате дети оживленно болтали, но когда вошла Фанни, они замолкли, как испуганные птицы. Тем не менее их лица и руки были вымыты, они были одеты в ночные рубашки и готовы лечь в постель. Очевидно, когда на нее не были направлены чужие глаза, Чинг Мей работала быстро и эффективно. Она даже открыла один из чемоданов, чтобы достать детскую ночную одежду.