Но она только резко сказала:
— Амелия, не выбегайте так быстро из комнаты. Учитесь двигаться спокойно и грациозно.
Амелия остановилась.
— Как Фанни, мама?
— Ничего подобного! Я никогда не советовала вам брать Фанни за образец.
— Я никогда этого и не делала, — весело сказала Амелия. — К тому же Фанни тоже может метнуться, когда она взволнована. Вам следовало бы видеть ее в этот момент. О, папа — я как раз ухожу.
Эдгар вошел в комнату, едва ли заметив уход Амелии. Он был погружен в раздумья.
— Мой дорогой, вы еще не начали одеваться. Вы должны поторопиться. Вы же знаете, насколько пунктуален сэр Джайлс. Полагаю, что это следствие руководства тюрьмой…
— Луиза, не болтай! Могу я получить хоть минуту покоя?
Луиза удивленно посмотрела на него. Обыкновенно он был добродушным и мирным человеком.
— В чем дело? Что-нибудь случилось?
— Только пустяковое, но несколько тревожное дело. Адвокат моего брата из Шанхая считает уместным нанести нам визит. Должен сказать, что я рассматриваю это, как попытку сунуть нос в наши дела. Вероятно, он представляет меня таким же непредусмотрительным, как Оливера. Но если бы это было и так, он ничего не сможет поделать. Поручения моего покойного брата должны быть выполнены.
— Сколько ему лет?
Эдгар посмотрел па жену с удивлением. Он никогда не был способен понять, как работает женский ум, и отбросил весь этот процесс, как недостойный серьезного внимания.
— Какое отношение имеет его возраст ко всему этому?
— Женат ли он? Или, может быть, едет без жены?
— Что у вас на уме?
— То, о чем следовало бы подумать и вам, моя любовь. Вы забыли, что у Амелии выход в свет в этом году. Мы должны подумать о каждом подходящем молодом человеке, если хотим, чтобы наши вечера были успешными. Мужчины никогда не думают о таких вещах.
— А думают ли женщины о чем-нибудь, кроме этого?
— Эдгар, пожалуйста, не раздражайтесь. Амелия ваша дочь, и вы должны сделать для нее все возможное.
— Черт побери, я обещал ей очень щедрое приданое.
— Обещали, любовь моя, — Луиза небрежно погладила его рукой. — Но от приданого мало пользы без мужа. Па самом деле я думаю, что мы должны открыть лондонский дом…
— Нет, об этом не может быть и речи.
— Но, Эдгар…
— Не спорь со мной. Я сказал, что это исключено.
— О, дорогой, Амелия будет так разочарована.
— Вы обсуждали это с Амелией? Не поговорив со мной?
Полные веки его жены лукаво поникли.
— Я боюсь, вас нужно будет еще убеждать в том, какие преимущества даст бал в Лондоне.
— В лондонском доме никто не жил уже несколько лет. Вы увидите, что все там требует повой отделки и новой мебели. Сейчас в нем живет Мерчисон и держит для меня в порядке пару комнат, и это все, что необходимо. Преимущества! Моя дорогая Луиза, чтобы устроить бал в Лондоне, потребуется дополнительно несколько тысяч фунтов.
— Тогда, — мгновенно среагировала Луиза, — Амелия и я ожидаем более щедрых ассигнований на наш гардероб. Амелии потребуется несколько новых платьев, а что касается меня…
— Остановитесь, — хрипло сказал ее муж. .
— Остановиться! Пожалуйста, не говорите так со мной! Я прошу только один маленький меховой палантин, — Луиза с упреком надула губы. — Только это должен быть белый горностай. У леди Моуэтт есть что-то подобное, но из ондатры. Горностай — намного более благородный мех. Господи, устроили же вы мне лето, с этими чужими детьми, навязанными нам — а я ведь так легко примирилась с ними, даже не могу себе представить, — и затем все заботы о выходе Амелии в свет. Но больше всего меня беспокоят эти дети. Это, в конце концов, ваш брат, и едва ли моя вина, что он оказался таким никудышным человеком. Я не вижу, почему я, или Амелия, или любой из нас должен страдать из-за этого!..
Снова Эдгар поднял руку, чтобы прервать ее.