Если в целях большей объективности ограничиваться оценкой известных западных специалистов, то надо указать также на Бергсона (Bergson, 1961), Добба (Dob, 1972), Оффера (Ofer, 1987). Каждый из них по-своему проанализировал советские темпы экономического роста, высказал определенные замечания и внес те или иные уточнения, но никто не подвергал сомнению их необычно высокий уровень. Правда, восхищение советскими тепами относится к периоду, пока не возникло "японское чудо" и это страна не стала первой в мире по темпам роста. Японские темпы перепутали также прежние оценочные суждения. Высокие темпы роста оказались присущими не только социалистической, но и капиталистической стране, правда, не западного типа, что обычно замалчивалось. Как в свое время Япония оттеснила Советский Союз по темпам роста, так теперь новая группа стран, о которых речь ведется в четвертой главе, оттеснила Японию, и составляющие эту группу страны вышли на передние рубежи экономического роста, оставив других далеко позади себя.
Выходит, что каковы бы ни были причины смены вех, но в одно время передовые позиции в экономическом росте занимают одни страны, а в другое время – другие. После 70-х годов ХХ века это и случилось с Советским Союзом, со второго места в мире по объему ВВП он был отодвинут на третье и вообще стал отставать в своем развитии. В условиях охватившего общества уныния два внука тургеневского Базарова – Василий Селюнин и Григорий Ханин (Селюнин и Ханин, 1987) выступили в журнале "Новый мир" со статьей с сенсационными утверждениями, что данные о высоких темпах советского экономического роста представляют собой дутые цифры, искажающие картину нашей реальности. Критикуя из лучших побуждений (их духовный дед из тех же побуждений поносил Россию как негодную страну) пороки советской практики учета статистических данных, они сильно перегнули палку и стали отрицать достоверность показателей советского роста.
Опираясь на собственные кустарные выкладки, они объявили о своем сенсационном открытии: утверждения советской статистики о росте национального дохода, преувеличены в 13-15 раз. "Национальный доход, рассчитанный по нашей методике, – сообщили они, – возрос с 1928 по 1985 год в 6-7 раз, а не в 90 раз, как свидетельствует официальная статистика" (Селюнин и Ханин, 1987, с.192). Но если настолько преувеличен объем национального дохода, то, соответственно, преувеличен исчисляемый на его основе показатель производительности труда. "С 1928 по 1985 год, – писали они далее, – материалоемкость общественного продукта возросла в 1,6 раза, фондоотдача снизилась примерно на 30 процентов. Относительно скромно (в 3,6 раза) поднялась производительность труда" (там же, с.193). Сравним это с тем, что государственная статистика показывала рост производительности труда за указанный период в 60 раз. По расчетам двух авторов, расхождения ими полученных результатов с официальными данными в темпах роста в послевоенные годы было менее значительным, но все-таки достаточно большим, чтобы поставить под сомнение сложившееся к тому времени представление об экономическом потенциале Советского Союза.
К сожалению, в тогдашней обстановке всеобщего поношения советского прошлого сенсационные "открытия" двух авторов не вызвали к себе должного внимания и их обоснованность не была подвергнута экспертной оценке. Никто не удосужился обратить внимание на то, что если бы данные двух авторов были верны, то довоенный Советский Союз оставался бы отсталой страной. Тогда он никак в ходе Второй мировой войны в производстве передовой военной техники не мог выйти на более высокий уровень, чем это смогла сделать находившаяся под контролем Гитлера континентальная Европа.
Ошибка двух авторов была вскрыта другим путем. Наступивший через три года после их выступления неожиданный распад Советского Союза вызвал у американских консерваторов сомнения в его былой прочности. Разоблачения указанных авторов как нельзя лучше оказались им на руку. Далекие от понимания подлинных причин распада СССР, но опираясь на суждения и оценки рассматриваемой статьи, они стали утверждать, что Советский Союз всего-то был бумажным тигром. Но тогда, ставили они вопрос, на каком основании Белый дом и ЦРУ требовали и расходовали многомиллиардные средства американских налогоплательщиков для борьбы с врагом, который и внимания-то не заслуживал? Поднялся скандал по поводу обоснованности американских расходов на холодную войну.
В такой ситуации, как пишут американские авторы Дэвид Котц и Фред Вейер (Kotz and Weir, 2007), находящаяся в Вашингтоне независимая организация (Heritage Foundation of Washington D.C.) по собственной инициативе создала комиссию из пяти известных экспертов во главе с авторитетным экономистом-статистиком профессором Джемсом Милларом с целью изучения всех данных о советском экономическом потенциале и выработки заключения об обоснованности оценки этого потенциала со стороны Центрального разведывательного управления США. После тщательного изучения всех имеющихся на этот счет материалов, включая советские и американские источники, комиссия пришла к выводу, что данная ЦРУ оценка советского экономического потенциала была верной. Комиссия нашла эту оценку "профессиональной, соответствующей реальности и предусмотрительной… мы не нашли никаких систематических искажений" (Цит.: Kotz and Weir, 2007, p. 38). Комиссия подтвердила, что данные ЦРУ оценки советского роста были основаны на хорошо известной и признанной методике расчетов, и отметила, что неизбежные частичные отклонения от советских данных были известны и имели соответствующие объяснения. Выходит, что Советский Союз был не бумажным, а весьма опасным тигром. Вызвавшие бурю расчеты двух советских авторов, таким образом, были признаны как основанные на ложных предпосылках и названы "незрелыми и наивными" (Kotz and Weir, 2007, там же).
Мы здесь имеем еще одно подтверждение тому, что нет худа без добра. В. Селюнин и Г. Ханин пытались поставить под сомнение советские темпы экономического роста, а на самом деле спровоцировали самое авторитетное их подтверждение экспертами мирового класса. Они подтвердили реальность советских темпов экономического роста, и теперь можно считать, что под этим вопросом подведена черта. По самым строгим критериям науки истиной признается утверждение, для которого не было найдено опровержения. В данном случае так и было. Выходит, что советские данные о темпах экономического роста, в том числе его последнего двадцатилетия, следует считать окончательно установленными. Что касается двадцатилетия в рамках рыночного развития, то аналогичные экспериментальные данные говорят о спаде экономики и неспособности рынка в ее нынешнем виде к росту и модернизации.
Сказанное выше дает основание утверждать: несмотря на все пороки другого характера, советская плановая система было созидательной, а сложившаяся у нас рыночная система является разрушительной. Ниже речь пойдет о том, в каких конкретных формах это происходит.
3. Десять тяжких последствий рыночного эксперимента
Приведенные выше данные говорят о катастрофическом характере происшедших у нас перемен в результате осуществленных реформ. Однако при всей важности общих данных, в частности динамики валового продукта, этого недостаточно для более полной оценки нашей ситуации. В действительности за ними скрываются более глубокие негативные явления, показывающие нашу нерадостную ситуацию с разных сторон. О них теперь пойдет речь.
3.1 Развал производственного сектора экономики
Спад 90-х годов нанес сокрушительный удар по несущей конструкции национальной экономики – обрабатывающей промышленности, сельскому хозяйству и строительству. Прежде всего именно в этих отраслях, составляющих сферу материального производства, производится реальный валовой продукт, за счет которого живет общество. Создаваемое там ничем другим заменить нельзя, а потому состояние этих отраслей надо рассматривать как свидетельство того, что делается и не делается в экономике и во всей жизни общества. К сожалению, здесь мы видим ту же печальную картину. Сказанное подтверждается таблицей № 2.4.
Таблица № 2.4. Производство некоторых видов машин и оборудования в России
