Мы проследовали за ним по лабиринту улочек к маленькой таверне венецианского квартала. Там он заказал кувшин вина и целое блюдо моллюсков, и мы с жадностью набросились на угощение.
— Удостоимся ли мы чести узнать, кто угощает нас обедом? — спросил я.
— Простите, — извинился он, как-то сразу надувшись от важности. — Меня зовут Никита Хониат. В данное время я являюсь сенатором и логофетом секретов.
Клавдий бросил на меня взгляд и спросил:
— Нас это впечатлило?
— Не уверен, — ответил я и повернулся к нашему новому знакомому. — Вы — сенатор и глава одной из государственных служб. А это означает, что вы бессильны сразу по двум направлениям.
Откинувшись на спинку стула, он так расхохотался, что едва не задохнулся от смеха.
— Клянусь Богом, ты прав! — воскликнул он. — Я просто чиновник. Ни больше, ни меньше. Каждый божий день Сенат собирается на заседания в Большом дворце, но все действительно важные дела решаются во Влахернском дворце. — Он подался вперед и вдруг добавил тихо и серьезно: — Именно там вы оба будете выступать завтра.
— Ага, — не удивившись, сказал я. — Чего же вы хотите от нас?
— Вам дано право свободно шутить перед императором, — заметил он. — Я не слышал пока ваших традиционных шуточек, но предполагаю, что они затрагивают не только материальные стороны бытия. И за время нашего краткого разговора уже убедился, что ваше остроумие самого высокого качества.
— Благодарю.
— В связи с этим я задумался, какова цена остроумия в наши дни.
— Это зависит от его объекта.
— Допустим, оно будет направлено на ближний круг императора.
— Вы хотите заплатить нам, чтобы мы высмеяли кого-то? Кого же?
Он отрицательно покачал головой.
— Для начала надо выяснить, захотите ли вы сделать это. В ином случае я подвергнусь опасности, открыв имя своего врага. Слухи здесь разлетаются слишком быстро.
— Тогда я вынужден отказаться, — сказал я. — Если особа столь высокого положения, как вы, опасается той особы, то уж я-то определенно не собираюсь рисковать ради вас. Особенно после столь короткого знакомства. Мы прибыли в ваш город всего несколько дней назад. Не изучив все интриги этого дворца, всех тайных и явных героев, задействованных в дворцовой жизни, мы не можем позволить себе высмеивать никаких фаворитов.
— Я полностью тебя понимаю, — улыбаясь, сказал он. — Что ж, это была ценная дискуссия. Кстати, мне очень понравилось ваше выступление.
— Спасибо.
— Мне ведь не показалось, что выбранный вами материал имел сатирическую подоплеку?
— Под материалом вы подразумеваете избранную нами тему? Или сами кирпичи?
— И то и другое. На мой взгляд, ваш номер наводил на определенные ассоциации. Мы живем в городе, жизнь которого зависит от состояния защищающих его стен. Вам удалось показать и благоразумие строительства стен, и расточительность нынешней жизни, вылившейся в своеобразное сражение. Поверьте мне, эта тема немало беспокоит тех из нас, кто думает о будущем империи.
— Может, вам стоит обсудить эти вопросы в сенате?
Он поморщился.
— Только этим мы там и занимаемся. Одни разговоры. По-моему, сенат представляет какую-ту силу только после свержения очередного правительства. У нас нет никаких полномочий, пока у него не отнимут власть. После этого мы еще можем на что-то надеяться — если войска и народ захотят пойти с нами. Где вы побывали до прибытия сюда?
— В разных краях.
— Не забредали в Венецию?
— Нет.
— Гм. Жаль. Хотелось бы знать, что они там замышляют. Крестоносцы гениально умеют создавать сложности.