«В столб, – лениво и как-то отстраненно думал Люс, – и все. Хватит. Я даже боли не почувствую – машина взорвется... Кто может понять, как устает художник? Каждая картина – это пытка. Даже если предаешь себя ради денег. И предательский фильм надо сделать так, чтобы в нем была закончена логика предательства, сюжет предательства и чтобы это понравилось зрителям-предателям... Хорошо, что она сейчас мне все сказала... Хоть не будет иллюзий! Я – пуля на излете. И надо признаться себе в этом. Поэтому сейчас надо вернуться к прокурору и показать зубы, а не искать столб. Хотя это же он призывал показать зубы? Он тоже играет какую-то свою игру, эта старая сволочь».
После того как Люс сделал дополнительные сообщения Бергу, и в частности сказал, что никакой женщины с ним в ту ночь не было и что он был один, Берг предъявил ему обвинение в лжесвидетельстве, в сокрытии фактов по делу гибели Дорнброка и, для того чтобы следствие могло продолжаться нормально, вынес постановление о его аресте.
3
– Алло, соедините меня с Венецией, остров Киприани, пансионат Корачио, фрау Люс. Да, немедленно. – Берг обернулся к секретарше и попросил: – Проверьте еще раз, чтобы разговор писался на пленку. Этот разговор я приобщу к делу. Да, да, слушаю вас! Хорошо, я подожду. – Он снова обернулся и секретарше.
– Я проверяла трижды, господин прокурор... Все в порядке. Диктофон подключен к сети.
– Хорошо, – проворчал Берг. – Она сейчас на пляже. Это рядом, за ней пошли. Знает, что муж в тюрьме, и лежит на пляже... Какая прелесть, а?
– Как он ведет себя в камере, господин прокурор? – не сдержавшись, спросила секретарша – ее одолевало любопытство.
– Хорошо, – ответил Берг. – Он ведет себя пристойно. Алло! Да, да! Фрау Люс, здравствуйте! Прокурор Берг. Я звоню к вам вот по какому поводу... Уже читали? Понятно. Скажите, фрау Люс, что вы хранили у себя в ларчике, в спальной комнате?
– Он отравился именно тем порошком? – после долгой паузы спросила Нора Люс.
Берг облегченно откинулся на спинку кресла и чуть подмигнул секретарше.
– Нет, нет, – сказал он, – не тем. Значит, порошок, который был в ларце, принадлежал вам?
– Да.
– Ваш муж знал о нем?
– Нет. Я не знаю, что ответить... Как мне надо ответить, чтобы это не обернулось против Люса?..
– Отвечайте правду. Итак, он не знал о том, что вы храните у себя в ларчике цианистый калий?
– Нет.
– Где вы его достали?
– Я не могу говорить об этом... Нас слишком многие слышат.
– Я предъявлю иск к тем, кто попробует разгласить нашу беседу, а это могут сделать лишь телефонистки нашего и вашего международных узлов. Их номера занесены нами в протокол, так что говорите спокойно. Где вы достали этот порошок?
– Может быть, мы поговорим, когда я вернусь в Берлин?
– Если потребуется, я вызову вас для допроса. Итак, где и когда вы достали этот порошок?
– Мне достал этот порошок мой друг.
– Друг? Какой друг? Зачем? Вы его просили об этом?
– Нет! Я неверно сказала. У меня есть друг. Он доктор. Я была у него в кабинете и там взяла порошок. У него был открыт сейф, и я взяла там этот порошок. Он ничего не доставал мне... Я сама...
– Как зовут вашего друга?
– Я не назову вам его имени.
– Тогда я сообщаю вам, что ваш муж арестован именно потому, что в вашем ларце обнаружен яд! И если вы не скажете мне сейчас имя вашего друга и его адрес, я не обещаю вам быстрого свидания с мужем. Даже если в этом сейчас не заинтересованы вы, то ваши дети, я думаю, будут придерживаться иной точки зрения.
– Тот человек, у которого я взяла этот порошок, ни в чем не виноват!
– В организме покойного Ганса Дорнброка был обнаружен идентичный яд. А погиб он в вашей квартире.