Поэтому,выйдяизсвоейгостиницы(некрасивыйстеклянный
параллелепипед, до невозможности портящийвид Тверскойулицы, да иномера
хуже, чем всамом немудрящем "бед-энд-брекфасте"), Николас мельком взглянул
накраснуюстенуКремля(потом,этопотом)идвинулсяпокартев
юго-западном направлении. ПронессяпоМоховойулице сначаламимо старого
университета, где училисьпоменьшеймере четверо Фандориных,потом мимо
нового,гдеприИванеГрозномнаходился Опричныйдвор. Задравголову,
посмотрел накаменную табакеркуПашкова дома-- полтора веканазад здесь
располагалась 4-я мужская гимназия, которую закончил прадед Петр Исаакиевич.
Напротив заново отстроенногохрама ХристаСпасителя(сэрАлександер
всегдаговорил,чтоэтавеликаньяголовауродовалаликМосквысвоей
несоразмерностьюичто единственноеблагоеделоновыхрусских -- взрыв
чудовищноготворения)магистрприостановилсяинашел,чтособорему,
пожалуй, нравится-- задвадцатый векдома в городеподросли,итеперь
массивный золотой шлем уже не смотрелся инородным телом.
Надо сказать, что настроение у Фандоринабыло приподнятое, ему сегодня
вообще все нравилось: и ласковая погода,и шумное дыхание Первопрестольной,
и даже хмурые лица москвичей, неодобрительно поглядывавших на стремительного
конькобежца.
Сердце звенело и трепеталоот предчувствия чуда. В кейсележала левая
половина драгоценного письма, которой очень скоро предстояло соединитьсясо
своейнедостающейчастью,казалось,навекиутраченной.Хотяпочему
"казалось"?Она и былаутраченанавеки -- на целыхтри века. УНиколаса
сегодня былдвойной праздник: как уисторикаи какупоследнегов роду
Фандориных.
Волшебный день, поистине волшебный!
Вчерашниесобытиявспоминались,какдосадное недоразумение. Это был
морок, насланный на путешественника злой силой, чтобы проверить, тверд ли он
в своем намерении достичь поставленной цели.
x x x
Вчера дремучий и враждебныйлес, оберегающий подступы к заколдованному
граду,сомкнулсятакойнеприступнойстеной,чтовпорубыловпастьв
отчаянье.
Обнаружив, что кейс, хранилищевсехценностей, опозорен и выпотрошен,
магистр кое-как вернулкжизни товарища по несчастью, и обе жертвы газовой
атаки бросились в купе проводника. Тот сидел, пил чай и разглядывал в черном
стекле отражение своего непривлекательного лица.
Отодвинув Николаса плечом, мистер Калинкинс закричал:
-- На нас напали бандиты! Это международный терроризм! Меня и вот этого
британского подданного отравили нервно-паралитическим газом! Похищены деньги
и вещи!
Проводник лениво повернулся, зевнул.
--Этозапросто,--сказалон,глядяна пассажировбезо всякого
интереса.