-- Ни с места! Руки вверх! -- крикнул киллеру Фандорин, выставив вперед
руку с пистолетом.
Никогдаеще ему неприходилось держать боевого оружия, однако Николас
знал, чтогде-тона рукоятке должен быть предохранитель. Если его не снять
(или если с него не снять?), выстрела не будет.
Левойрукоймагистр пошарилпогладкой поверхностисправа,слева,
сдвинулкакой-торычажок.Оставалосьнадеяться,чтоэтоиесть
предохранитель. Теперьтребоваласькрайняяосторожность--чуть двинешь
указательным пальцем, и может выстрелить.
--Рукивверх!--ещераз крикнулонШурику,которыйстоял над
поверженным противником игляделнамагистра со снисходительнойулыбкой.
Покачал головой, двинулся к Николасу.
-- Стоять! -- повысил голос Фандорин. -- Я выстрелю! Честное слово!
Шурик честному слову явно не поверил и шага не замедлил.
Николасстолькоразвидел этусценув кино,чтоу неговозникло
явственноеощущениедежавю: дилетант спистолетом вдрожащейруке,и
злодей,которыйтвердознает, что нормальный,цивилизованный человекне
сможет выстрелить в упор.
-- Ненадо! -- предупредилНиколас,сам чувствуя, чтовего голосе
предательскизвучатпросительныенотки.--Остановитесь!Ненадо!Не
вынуждайте...
--Надо, Федя,надо,-- снапускнойстрогостью перебил егоШурик,
почему-то назвав Фандорина чужим именем,и протянул руку к ходящему ходуном
стволу.
Вэтот миг Николас со всей определенностью понял,что никогда и ни за
что не сможет пустить пулю в человека, который смотрит тебе прямо вглаза и
улыбается. От ужаса и беспомощности пальцы магистра непроизвольно сжались, а
пистолет вдругвзял исам посебе глухо чмокнул триразаподряд.Очень
быстро: чмок-чмок-чмок.
Шурикасловнопереломилонадвое.Онсложилсяпополам,продолжая
смотретьна остолбеневшегоФандорина.Губы киллераеще были растянутыв
глумливой улыбке, но глаза удивленно расширились, и стало видно, что один из
них, как прежде, голубой, а другой почему-то карий.
Это у негово время драки выскочила цветная линза, сказал себе Николас
ипопятилсяназад. Шурикже немного постоял в нелепойскрюченнойпозе и
повалился боком на асфальт. Он лежал согнутый, зажимал обеими руками живот и
все растягивал, растягивал губы в улыбке.
Николасусталоневыносимострашно.И онсамнезнал, чего боится
больше: того, чтоэтот человек сейчас умрет, или чтоон поднимется и снова
пойдет на него с этой своей жуткой улыбкой.
Однако Шурики не вставал, и не умирал --он дергал ногойвтяжелом
ботинке и через ровные промежутки негромко повторял:
-- А...А...А...А
Изо рта у него стекала кровь, и уже набежала небольшая темная лужица.