Вместе с мужем, Игорем Александровичем Берсеневым, она отбыла в поездку по легендарным городам Лангедока.
— Берсеневы уехали? — спросил экономический советник, показав телеграмму секретарю.
— Вчера вечером… Но я примерно знаю, где они намеревались остановиться. Может быть, дать знать?
— Нет, пожалуй, не стоит, — после долгого раздумья покачал головой советник. — Все равно ничего не изменишь. Только отравим людям уик-энд. Они ведь и без того собирались в Москву?
— Во вторник. Я сам в Аэрофлоте бронировал. Так что не позже понедельника будут здесь.
— Значит, так тому и быть. Днем раньше, днем позже… Бедная Люда, — пожалел он, — веселенький ей предстоит отпуск.
Берсеневы между тем со скоростью ста восьмидесяти километров в час приближались к Тулузе. Как радовалась Людмила Георгиевна этой поездке! Облицованное драгоценным деревом купе первого класса с отдельным входом и ванной, стремительная смена декораций, изысканная кухня, скорость, комфорт. А впереди ожидали новые радости: старинные соборы, феодальные замки, потемневшие от времени полотна и гобелены.
В Тулузе Берсеневы намеревались арендовать в агентстве Хертца малолитражку, запастись путеводителями и взять курс прямехонько на Альби, где семь столетий назад зародилось еретическое движение, потрясшее устои феодальной Европы.
— Все твои фантазии! — добродушно проворчал Игорь Александрович, получив из рук хорошенькой брюнетки желтый конверт с ключом от машины. — Почему не Лазурный берег? Не Сен-Мишель, наконец, куда все так стремятся попасть?
— Вот именно все! — Людмила первой увидела на стоянке предназначенный им небесно-голубой «пежо». — Нам туда!.. Зато Монсегюра никто не видел. Притом ты же знаешь, я обещала папе… Он так мечтал посмотреть катарский замок! Даже представить себе не можешь, какой будет ему сюрприз. Как думаешь, там можно купить проспект?
— Можешь не сомневаться. Это добро продается всюду.
Машина завелась, что называется, с пол-оборота, и Берсеневы в безоблачном настроении вырвались на скоростную автотрассу. Тугой волной бил в приспущенное окно теплый ветер, настоянный на ароматах буковых рощ. Мелькали виноградники на замшевых склонах холмов, оливковые деревья и неправдоподобно-игрушечные городки с воронкообразными кровлями округлых башен и четко прорезанными зубцами крепостных стен. Крутой окоем нежно расплывался в солнечной дымке, а в поднебесье упоенно купались почти невидимые жаворонки. Накрытый туманной полусферой ландшафт цепенел в зачарованном сне. Поражало пугающее безлюдье и полнейшее отсутствие каких-либо движений. Одни лишь автомобили неслись сплошным многоцветным потоком. Их стремительный шелест сливался в однообразный рокочущий гул. И вздымались лохмотья газет с захламленных обочин, и острые песчинки скреблись о стекло.
На ночь переполненные впечатлениями отпускники остановились в окруженном двойной линией крепостных стен Каркассоне, в старомодной гостинице «Голубой щит». Уютно прилепившись к каменной толще башни Сен-Лорен, она выходила окнами на самую древнюю часть города. От суровой, тронутой глянцем столетий кладки веяло сгущенной в веках магической мощью. Остроконечные шпили и стрельчатые арки казались сошедшими с рисунков Доре. Берсенева даже припомнила сизый декабрьский день, когда счастливый, пунцовый с мороза отец принес домой свернутую трубкой гравюру, которую разыскал у букиниста. На ней была изображена точно такая же прямоугольная зубчатка и колючие, устремленные в беспредельность пики. Справившись с путеводителем, где остатки укреплений галло-романского периода смыкаются с внутренней стеной времен каркассонского виконтства, Людмила удовлетворенно, с сознанием выполненного долга опустила шторы.