Вред от коррупции и негативной экономики не исчерпывается падением материального благосостояния народа. Не меньшее значение имеет ущерб культуре и нравственному состоянию общества. Некоторые характерные явления в этой области перечислил ещё в 1980 году Гбадебо - комиссар полиции нигерийского штата Плато. К числу последствий коррупции и негативной экономики он отнёс распространение малохудожественных западных фильмов, быстрое увеличение числа ночных клубов, неконтролируемое потребление алкоголя и распространение наркотиков, рост проституции, утрату молодёжью семейной дисциплины. Сюда же входит и "мода" на материальное богатство. (Не так уж далеко от нашей российской действительности!)
Однако не стоит думать, будто в коррумпированном обществе исключительно господствует подражание чужеземным образцам. Для Нигерии не менее типично возрастание роли многочисленных магов и ведунов, а они ниоткуда не импортированы! В стране, где подавляющее большинство населения исповедует одну из двух мировых религий (либо ислам, либо христианство), процветают самые дикие и несовместимые с этими религиями суеверия. В основном маги и ведуны работают открыто и превратили свои услуги в весьма доходный промысел. Но есть и тайные общества, не чуждающиеся даже общения с дьяволом.
Но самым пагубным следствием засилья клепто-, луто- и плутократии является атомизация общества. Возникает то уродливое явление, которое Л.В. Гевелинг назвал "коллективным индивидуализмом". Это несколько неудачное выражение, поэтому лучше говорить о "стайном эгоизме". Его нельзя смешивать ни с классическим ("буржуазным") индивидуализмом, ни с коллективизмом. Речь идёт о людях, преследующих сугубо эгоистические цели. Но в клептократическом государстве для достижения таких целей полезно действовать стаей, шайкой, бандой, а не в одиночку. Отсюда широкое распространение поговорки: "Почеши мою спину, и я почешу твою". Если буржуазный индивидуализм способствует развитию личности (хотя нередко одностороннему) и благоприятен для установления гражданской свободы и правового государства, то о стайном эгоизме этого никак нельзя сказать. Отдельный индивид превращается в примитивное, жаждущее только материальных благ и чувственных наслаждений существо, а стая таких индивидов - в спаянное понятиями сообщество преступного или, в лучшем случае, полукриминального характера. В чём такое сообщество нельзя заподозрить - так это в стремлении к установлению правового государства.
А что возникает на другом полюсе - не среди тех, кто грабит, а среди тех, кого грабят? Там тоже царит атомизация, но другого рода. Когда большинство населения всецело поглощено борьбой за выживание, его мало интересуют партии, профсоюзы, общественные организации или участие в выборах. Способность к каким-либо солидарным действиям идёт на убыль. В лучшем случае такие действия удаются на местном уровне, а в худшем и более частом все борются за выживание порознь.
Вряд ли нужно доказывать, что атомизация большинства населения выгодна коррумпированному правящему слою. Доводя народ до нищеты, он тем самым автоматически укрепляет собственное господство. Для клептократов и их партнёров из лутократии и плутократии очень полезно и широкое распространение тезиса, что политика - дело грязное. Ведь этот расхожий тезис отрицает всякую политическую деятельность, в том числе такую, которая угрожает коррумпированному правящему слою.
Таковы единые закономерности развития клептократического государства - хоть в Нигерии, хоть в России.
КАК НАЗВАТЬ ЭТОТ СТРОЙ?
Мы более или менее разобрались с основными особенностями стран, где господствующее положение занимают клепто-, луто- и плутократия. Это было не так трудно, поскольку основная часть работы уже блестяще проделана Л.В. Гевелингом. Но как назвать строй, сложившийся в таких государствах? Очевидно, что готового названия он не имеет. Для того чтобы дать ему правильное название, следует выбрать его самый существенный признак. И таким признаком необходимо считать отсутствие механизма общественного воспроизводства.
Как будто мы упёрлись в тупик. Ведь любой описанный наукой общественный строй - как бы плох он ни был - обладает таким механизмом. Так с чем же мы имеем дело? Это даже и не строй, а прямо химера какая-то! Кажется, нужное слово найдено: химера.
Это понятие широко используется в биологии. Химерой называют организм, состоящий из генетически чужеродных друг другу клеток. Например, у химеры, возникшей в результате прививки, кора может принадлежать к одному виду, а древесина - к другому. Поэтому половое размножение химерных
организмов невозможно. Растения-химеры размножают исключительно черенкованием. Химеры известны и у животных. Современная биотехнология позволила получить химеры разных видов мышей, овцы и козы, курицы и куропатки. Но при скрещивании химерных самок и самцов получается потомство, принадлежащее к одному из исходных видов. И лишь в редких случаях - межвидовые гибриды. Но - не химеры.
Однако значение термина можно расширить. Социальный уклад, который делает невозможным общественное воспроизводство, - тоже не что иное, как химера.
ОБ ИНВЕСТИЦИОННОЙ НЕПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ РОССИИ
Теперь, когда мы докопались до истины и знаем, что собой представляет сложившийся в современной России общественный уклад, можно перейти к разбору и характеристике гениальных идей г-на Паршева в области экономики. Во всяком случае, теперь мы не ошибёмся в понимании того, чьи интересы отстаивает наш идеолог. О главной паршевской идее - изоляционизме - речь уже шла в предыдущей главе. Но у автора книги "Почему Россия не Америка" есть и другие "глубокие" мысли, которые способны найти больше сторонников, чем изоляционизм.
Скажем, внешне убедительно звучит такой пассаж: "Те, кто эксплуатирует ресурсы, не вкладывает свои капиталы даже в разведку и разработку новых месторождений по той же самой причине, по которой не вкладывают другие капиталисты: освоение ресурсов на территории нашей страны в рамках мировой экономической системы невыгодно" (с. 387). Естественно, "невыгодность" здесь - полная чушь. Средняя прибыль в российской экономике куда выше, чем в экономике любой из стран "большой семёрки". Но капиталовложения в разведку и разработку новых месторождений действительно невелики (49,6 млрд руб. в 2002 году, из них 1/6 - бюджетные деньги). И малы они именно оттого, что воспринимаются как крайне рискованные! Сегодня ты вложишь капитал в освоение нового месторождения, а завтра его у тебя отнимут. Кому это нужно? А раз гарантии прав собственности и личной безопасности на нуле, то в экономике не может не преобладать негативный капитал.
Но об этих главных причинах инвестиционной непривлекательности России г-н Паршев молчит как партизан. Ещё бы! Ведь речь идёт о сознательном защитнике своекорыстных интересов клептократии. Всячески обеляя своих заказчиков, он обязан наводить тень на плетень. И делает это: "Конечно, для инвестора более привлекательны страны, в которых нет профсоюзов и левых партий, и трудящиеся не требуют лишнего, вроде оплачиваемых отпусков и социального страхования, и о сохранении природы никто не беспокоится, но какие-то налоги всё равно неизбежны. Ведь если не хочешь платить лишнего рабочим, то придётся оплатить и военную диктатуру, и "эскадроны смерти", которые только и могут обеспечить столь райский инвестиционный климат" (с. 81). Тут наш идеолог ничего нового не сказал, подобную лапшу на уши советских граждан постоянно вешала советская пропаганда времён Брежнева. Но для людей моложе 30 лет этот примитив может звучать как новое слово. Поэтому данное утверждение заслуживает подробного разбора.
Начнём с того, что левые партии и профсоюзы - это мало совместимые друг с другом организации. Там, где у власти левые партии - например, в Китае, во Вьетнаме или на Кубе, - независимых профсоюзов и в помине нет. А там, где существуют сильные профсоюзы - скажем, в Бразилии или в Южной Корее, - возможность установления диктатуры коммунистического типа совершенно исключена. Чего же именно боятся инвесторы - левых партий или профсоюзов? Да ни того ни другого! Опыт свидетельствует о том, что инвесторы охотно вкладывают капитал и в авторитарные государства с коммунистической вывеской вроде Китая или Вьетнама, и в молодые демократии типа Бразилии и Южной Кореи.
А вот из государств, где действуют "эскадроны смерти", капитал бежит. Я не буду долго рассуждать, почему так происходит, а просто советую прочитать замечательный роман Грэма Грина "Комедианты". Там всё разъяснено предельно ясно и в высшей степени подробно - на примере Гаити времён диктатора Дювалье. Как известно, Гаити при этом тиране завоевала не слишком почётный титул самой нищей страны Западного полушария и поныне его удерживает. Любопытно, что Грэм Грин был человеком левых взглядов и, по некоторым сведениям, даже агентом советской внешней разведки. Однако он никогда не занимался такой убогой антикапиталистической пропагандой, к какой прибегает г-н Паршев.
Следует ещё отметить, что в наши дни государства, в которых сохранились "эскадроны смерти", почти перевелись. Почти - но не совсем. В числе стран, где ещё сохранилось это позорное явление, Россия. Правда, у нас эти "эскадроны" сеют смерть пока только в Чечне и с недавних пор в соседней с ней Ингушетии.
По далеко не полным данным общества "Мемориал", в 2003 году в Чечне было похищено 495 человек, а в 2004 - 396[28]. Как будто наблюдается "прогресс", но сами правозащитники уверены, что похищения людей просто уходят в "тень". Поскольку обращаться в милицию или прокуратуру бесполезно, жители Чечни всё чаще пытаются договориться с похитителями и освободить