И. СМИРНОВ - А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ? стр 28.

живут на средства, которые должны были бы пойти на зарплату работников российского сельского хозяйства, но достались не тем, кто их заработал.

А потом, когда перекупщики уже вывезли за рубеж всё, что можно, г-н Гордеев становится в позу поборника государственных интересов и вводит экспортную пошлину на вывоз зерна! Она появляется именно тогда, когда вследствие массированного вывоза внутренние российские цены на зерно под­тягиваются к мировым на такое расстояние, которое делает экспорт малодо­ходным. Всё это даже не смешно...

Но способы борьбы с подобными спекулянтами, в принципе, известны дав­но. Их открыли ещё в конце XIX века в Канаде, а затем с успехом применили и в других западных странах. Тамошние фермеры объединились в пулы - снабженческо-сбытовые кооперативы, которые постепенно завоевали боль­шую часть зернового рынка и обеспечили приемлемый для фермеров уровень закупочных цен. У нас сделать то же самое, вероятно, труднее, поскольку ру­ководители колхозов и совхозов в массе своей остаются советскими людьми. И, как и положено советским людям, ждут милости от государства. (Свои лич­ные проблемы они могут решать без всякого участия государства, но личное и общественное у них чётко разделено).

Но как бы ни было плохо нынешнее положение на зерновом рынке, низ­кая себестоимость российского зерна - очевидный факт. На ней-то и основа­на высокая прибыльность торговых операций с нашим зерном. Пусть цена в 50 и даже 100 долларов за тонну пшеницы - грабительская в отношении произ­водителей, но она ненамного ниже уровня реальных затрат. А цена около150 долларов за тонну не только покроет издержки, но и обеспечит хозяйствам неплохую прибыль. Между тем себестоимость тонны пшеницы в развитых странах либо находится на уровне мировых цен (200 долларов за тонну), либо даже превосходит их. И только государственные дотации в разных формах по­могают западным фермерам сводить концы с концами и даже получать при­быль при таком уровне цен.

ПРИМЕР "НЕПЕЦИНО"

ФГУП "ОПК "Непецино"" - не совсем обычное хозяйство. Оно числится по министерству двора, которое у нас нынче именуется Управлением делами президента. Благодаря усилиям П.П. Бородина общественность кое-что узна­ла про это ведомство. Но немного. Из своих источников (которые я, увы, не вправе разглашать) автор знает про него несколько больше среднестатис­тического россиянина. Например, эти источники сообщают, что самая расп­ространённая фамилия в этом ведомстве конечно же Козлов. А по происхож­дению чиновники Управления в большинстве своем, естественно, фээсбэшни­

ки. Но здесь мы затронем только сельскохозяйственное производство в оздо­ровительно-производственном комплексе "Непецино". Это хозяйство, по­ставляющее часть своей продукции прямиком в Кремль, расположено в Коло­менском районе Подмосковья.

У императорского двора свои традиции. Скажем, в "Непецино" разводят скот голштинской чёрно-пёстрой породы - не какой-нибудь другой! Голш-тинская ориентация, вероятно, сохранилась ещё с XVIII века. В экономичес­ком отношении положение "Непецино", безусловно, выгоднее, чем рядового хозяйства, не имеющего таких высоких покровителей. Но с точки зрения климата и почвы "Непецино" находится в равных условиях с другими. Поэто­му если соседние хозяйства загибаются (а за последние годы придворный гос­хоз поглотил три обанкротившихся колхоза - "Родину", "Победу" и "Бор­ца"), а "Непецино" работает рентабельно, то дело тут не в климате. Дело в экономике!

Каковы же затраты на производство зерна в "Непецино"?

Приведённые в таблице данные требуют некоторой поправки, обусловлен­ной завышенным курсом доллара к рублю. Если бы курс соответствовал пари­тету покупательной способности, то себестоимость зерна из "Непецино" в долларовом исчислении оказалась бы выше. Однако в августе 1998-го, перед дефолтом и девальвацией, курс доллара к рублю почти не был завышен. А в августе 2002-го превышение курса над паритетом покупательной способ­ности составляло уже явно менее двух и почти наверняка менее полутора раз.

Издающаяся в российской столице англоязычная газета Moscow Times по­лагает, что себестоимость российской сельскохозяйственной продукции вдвое ниже, чем в развитых странах. Мы убедились, что по зерну эта оценка, по крайней мере, близка к истине. И скорее разница в себестоимости преу­меньшена, чем преувеличена. А это значит, что паршевская "теорема № 2" не стоит и ломаного гроша.

Вместе с "теоремой № 2" даёт дуба и страшилка о будто бы неминуемом в условиях рынка сокращении населения России то ли до 15, то ли до 50 мил­лионов. И никакие таинственные "западные оценки" тут г-ну Паршеву не по­могут. Враньё останется враньём, хотя бы автор книги "Почему Россия не Америка" и не сам его выдумал. Правда, я уверен, что никаких "западных оценок" подобного рода вовсе не существует. Иначе почему бы г-ну Паршеву не назвать свои источники?

Но, прежде чем мы ответим на вопрос, какое население сможет прокор­мить территория России в условиях рынка, нам следует уточнить, о каком пу­ти развития сельского хозяйства пойдёт речь.

ЗАКОН ЗОНАЛЬНОСТИ

Представления о делении земного шара на "климаты" существовали ещё у древних греков. Позднее они перешли к средневековым арабам. Воззре­ния одного из крупнейших арабских мыслителей - Ибн Хальдуна - мы уже отчасти разбирали. В новое время большой вклад в развитие учения о природных зонах внёс Александр фон Гумбольдт (1769-1859), которого В.И. Даль в своём "Словаре" назвал "царём учёных". И всё-таки в совре­менном виде представления о зональности сложились только после работ В.В. Докучаева.

До создания научного почвоведения господствовал взгляд о прямом влия­нии климата на растительный и животный мир. Иногда это влияние распрост­раняли и на человека, что, однако, всегда вызывало ожесточённые споры. Об­ратного влияния растительности и изменяющего её человека на климат даже в XIX веке часто не замечали. Но в любом случае, учёные XVIII-XIX веков усматривали настоящую пропасть между живой и неживой природой. А по­пытки преодолеть эту пропасть долгое время оказывались несостоятельными, иногда даже антинаучными (как "теория" самозарождения живых организмов из неживого вещества, окончательно опровергнутая Л. Пастером).

И только Докучаеву удалось перебросить мостик между неживой ("кос­ной") и живой природой. Посередине между ними встала почва - биокосное тело. Она состоит в основном из неживого вещества. Но почву создают живые организмы - растения, а другие живые организмы - бактерии, грибы, черви, насекомые - её необычайно густо населяют. Оказалось, что существующие в природе взаимосвязи много сложнее, чем думали прежде. Впрочем, лучше предоставить слово самому Докучаеву. Он умел излагать закон зональности так ярко и образно, как никто другой.

"Таким образом, - говорил Докучаев, - климат, почва, растительный и животный миры - идут здесь рука об руку! Вот почему я ещё в прошлом го­ду высказал мысль, что в мире царствует, к счастью, не один закон великого Дарвина - закон борьбы за существование1, но действует и другой, противо­положный, закон любви, содружества, сопомощи, особенно ярко проявляю­щийся в существовании наших зон, как почвенных, так и естественно-истори­ческих...

Надеюсь, милостивые государи, для вас достаточно ясно, что все указанные мною выше почвенные зоны в то же время являются и зонами естественно-историческими: тут очевидна теснейшая генетическая связь климата, почвы, животных и растительных организмов. Если б было время, не трудно было бы доказать, что и человек зонален во всех проявлениях своей жизни: обыча­ях, религии (особенно в нехристианских религиях), в красоте, даже - поло­вой деятельности, в одежде, во всей житейской обстановке; зональны - до­машний скот, так называемая культурная растительность, постройки, пища и питьё. Тот из вас, кому пришлось бы проехать от Архангельска до Тифлиса, легко мог бы убедиться, как сильно меняются постройки, платье, нравы, обы­чаи населения и их красота в зависимости от климата, животных, растений, почвы, свойственных той или другой местности"2.

Но, может быть, этот закон устарел в отношении человечества? Не вышло ли оно за минувшие 100 лет из сферы его действия? Ведь постройки, одежда, пища, питьё и множество не существовавших во времена Докучаева предме­тов, от компьютера до стиральной машины, в наши дни могут быть совершен­но одинаковыми независимо ни от природных условий, ни от государственных границ. Не пора ли сослать закон зональности в заповедники?

ПРОТИВ ПРИРОДЫ НЕ ПОПРЁШЬ!

Технократическая цивилизация ХХ века действительно бросила вызов за­кону зональности. Но в этом скорее её ограниченность, чем разумность, ско­рее слабость, чем сила.

Во-первых, существуют такие области человеческой деятельности, в кото­рых против природы не попрёшь, хоть ты тресни. Это в первую очередь сель­ское хозяйство и лесоводство. Никаким указом не заставишь кукурузу вызре­вать в средней полосе России, и никакой квадратно-гнездовой метод не помо­жет вырастить дуб в полупустыне.