Но вернёмся к проблемам сельского хозяйства. Всё-таки около 30% колхозов и совхозов в конце советского времени работали сравнительно неплохо. Как было возможно такое чудо?
РОЛЬ ЛИЧНОСТЕЙ В ИСТОРИИ
Директор одного из крупнейших хозяйств Волгоградской области - совхоза "Волго-Дон" В.И. Штепо славился в 1970-1980-х годах на весь Советский Союз. Возглавляемое им предприятие действительно могло гордиться своими успехами. Помимо орошения из одноимённого канала, грамотных севооборотов и высоких доз органических и минеральных удобрений, совхоз добивался неплохих урожаев и надоев ещё и благодаря аккордно-премиальной системе оплаты труда. Поясню, что это такое, для закоренелых горожан. В обыкновенном колхозе или совхозе советского времени работники утром спешили не в поле или на ферму, а к зданию главной конторы. Там им давали наряд на работу. А в конце дня надзирающие товарищи принимали проделанную работу, так что зарплату работники получали на основе выписанных нарядов. Вся эта тягомотина отнимала уйму времени (уж не меньше часа в день!), но в большинстве колхозов и совхозов отойти от этой системы не смели или не хотели. Тем более что тружеников конторы она устраивала. Кстати, не надо думать, что эта система повсеместно умерла. Кое-где утреннее хождение на наряд сохраняется по сей день даже неподалеку от МКАД.
Штепо выписывание нарядов упразднил. Каждому звену платили за выращенную продукцию. Рабочее время экономилось, а у рабочих совхоза даже появился стимул работать хорошо, что, вообще-то, противоречит самой сути колхозно-совхозного строя.
Как и большинство людей с предпринимательской хваткой, Штепо был жёстким руководителем. И далеко не все подчинённые испытывали к нему тёплые чувства. В 1991 году, когда изрядная часть наших соотечественников уверовала во всамделишнее наступление демократии, против Штепо вспыхнул открытый бунт. Коллектив демократическим путём избрал другого директора. А разобиженный Штепо ушёл в фермеры.
Прошли годы. От былой славы хозяйства остались одни воспоминания. Его финансовое положение сейчас тяжёлое. Там сменилось уже несколько руководителей, но упадок нарастает. И тогда селяне решили снова обратиться к Штепо. Пришли к нему с челобитной - звать обратно на царство. Каялись в былых прегрешениях, особенно в увлечении митинговой демократией, и твердили, что впредь лукавый их не попутает.
Однако... в одну реку нельзя войти дважды! Штепо отказался вернуться на пост директора и предпочёл остаться фермером. Спрашивается, почему? Ведь Штепо из того поколения, большая и лучшая часть жизни которого прошла при социализме. И не приходится сомневаться в том, что он - на уровне лозунгов - остался приверженцем этого строя. Казалось бы, такой человек должен мечтать о возвращении в "общественный сектор"... Ан нет! Это явление давно известно на Западе: самостоятельные собственники не хотят переходить на положение наёмных служащих, даже если они при этом выиграют в деньгах. Конечно, не все люди таковы. Но - большинство.
Несколько поколений советских граждан не могли заниматься частным предпринимательством, поскольку в СССР оно считалось уголовным преступлением. Однако люди с соответствующими способностями продолжали рождаться и в Советском Союзе. В сложившихся условиях они шли в хозяйственники и делали карьеру на государственных предприятиях, включая совхозы и колхозы. (Думаю, не надо доказывать, что колхозы в советский период представляли собой государственную собственность и что их кооперативная форма - чистой воды юридическая фикция.) И можно сказать с полной уверенностью: большинство успешно работавших колхозов и совхозов было обязано своим относительным благополучием именно управленческим талантам своих руководителей.
Это правило не без исключений. Кое-где на юге России природные условия для сельского хозяйства настолько благоприятны, что там очень трудно не добиться успеха. В данном случае всё дело в природной ренте. Помимо природной ренты, существует и рента местоположения, обусловленная близостью к большим городам, прежде всего к столице. Поэтому подмосковные
совхозы и колхозы в 1980-х годах в большинстве своем жили довольно благополучно, да и их производственные показатели заметно отличались от постыдно низких средних по стране. Наконец, в советский период существовал обычай создавать отдельные хозяйства-маяки. Они получали государственные капиталовложения в таких количествах, о которых остальные не смели и мечтать. Но, повторим, за вычетом всех этих не слишком многочисленных исключений, благополучные колхозы и совхозы держались благодаря своим директорам и председателям.
А теперь? Нынешнее поколение людей с предпринимательской жилкой в руководители хозяйств "общественного сектора" не пойдёт. Зачем, когда можно завести своё дело? А возврат к полному запрету легального частного предпринимательства уже просто невозможен! Даже если к власти придёт компартия (во что автор настоящих строк не верит), такого не будет. Руководящий слой этой партии уже слишком основательно оброс частной собственностью, чтобы запретить её. Но невозможность возврата к прежним порядкам означает, что даже в том фантастическом сценарии, в котором государственные капвложения в аграрный сектор вернутся на уровень 1973-1986 годов, поднять производство в "общественном секторе" до уровня тех лет не удастся. Не только рядовых работников не хватит, но ещё более - толковых управленцев.
ДРУГИЕ СЛАГАЕМЫЕ КРИЗИСА: ДУРАКИ И ПЛОХИЕ ДОРОГИ
Главный разговор о дорогах у нас впереди. Заметим лишь вкратце, что дороги в России плохи не по природно-климатическим, а по криминально-экономическим причинам. Правда, степень нашего бездорожья от климата всё-таки зависит. В степной и даже лесостепной зоне благодаря меньшему количеству дождей дороги не раскисают до такого состояния, как в средней полосе и на Севере. Не с этим ли связано относительно лучшее положение дел в сельском хозяйстве на Юге? Во всяком случае, пока по всей России не проложены хорошие дороги, любые ссылки на суровый климат как на причину кризиса сельского хозяйства смехотворны. При существующем в большинстве районов России бездорожье оно придёт в упадок во всяком климате!
А вот о дураках стоит поговорить подробнее. Глубина кризиса в той или иной отрасли сельского хозяйства часто в сильной степени зависит от их усилий.
Сильнее всего пострадало в России животноводство. Конечно, отчасти это объясняется тем, что резкое падение реальной зарплаты в годы гиперинфляции (1992-1995) и вторично - после дефолта (1998) превратило несколько десятков миллионов наших сограждан в вынужденных вегетарианцев (или полувегетарианцев). Но это только часть правды. Ведь импорт мяса, масла и дру
гих продуктов животноводства вырос, а не упал. Почему же российское животноводство оказалось неконкурентоспособным? Из-за холодного климата? Да нет, всё гораздо прозаичнее: пресловутые "коровьи дворцы", усеявшие нашу страну в 1970-1980-х годах, в принципе не могут быть конкурентоспособными в рыночных условиях независимо от долготы, широты, среднегодовой температуры и суммы осадков. Такова уж их "гениальная" конструкция!
Дополнительный ущерб нанесла так называемая монопсония. Это такой вид монополии, когда у множества покупателей один продавец. Почти в любом районе бывшего СССР существовал единственный молочный комбинат и единственный мясокомбинат, куда колхозы и совхозы обязаны были сдавать свою продукцию. С отменой госконтроля над ценами эти предприятия, как монополисты районного масштаба, начали душить животноводческие предприятия при помощи низких закупочных цен. Молоко и мясо - такие товары, которые надо продавать быстро, поэтому животноводческие хозяйства попали в особенно тяжёлое положение.
Большие трудности возникли и у ранее процветавших тепличных комбинатов. В 1990-х годах многие из них стали убыточными. Формально вроде бы тут как раз подходит теория г-на Паршева: электричество резко подорожало, и поэтому затраты многократно выросли. Но вот почему затраты оказались столь высокими: из-за холодного климата или по какой-то иной причине?
Когда в 1984 году я поступил в Тимирязевскую сельхозакадемию, нас повели знакомиться с Овощной опытной станцией. Там среди прочих стояли две теплицы, построенные по иностранным образцам: голландская и финская. Помню, меня тогда поразило, что голландская теплица выглядела очень привычно. Она была покрыта стеклом, как практически все зимние теплицы в нашей стране. А вот финская теплица имела необычный, почти экзотический вид: плёночная, но зимняя! У нас плёночных теплиц тоже строили много, но всё весенние. И плёнку на них натягивали такую, что к осени она рвалась в клочья. А финской плёнке и зимние снегопады были нипочём. Но почему в СССР и Голландии строили одинаковые зимние теплицы, а в Финляндии какие-то другие, я в то время не понял, тем более что слабо разбирался в технике.
Причины, по которым для нашей страны не подходят теплицы голландской конструкции, стали ясны в 1990-е. В 1996-1997 годах та же Овощная опытная станция подверглась двум бедствиям подряд: граду и урагану. В обоих случаях от стёкол оставались одни осколки, которые приходилось долго собирать.
После урагана селекционеры-капустники ругали дежурившего в тот день своего товарища Диму Харламова за то, что он не успел закрыть форточки в теплице, где выращивали семенники капусты. Дескать, добеги он вовремя и закрой форточки, стекло могло бы устоять. Но это вряд ли. Скорее, опоздание Харламова предотвратило трагедию. Если бы стёкла посыпались прямо на него, не факт, что он вообще остался бы жив. В экстремальных погодных
условиях стеклянные теплицы представляют собой смертельную опасность для находящихся в них людей.