Более того, тот факт, что появляются различные исторические исследования, которые указывают, что в свободной банковской системе возникает меньше банковских банкротств и кризисов, чем в системе с центральным банком, не означает, что первая система свободна от таких эпизодов. Селджин сам упоминает по крайней мере три тяжелых кризиса, разоривших свободные банковские системы: кризис 1797 г. в Шотландии, кризис 1837 г. в Канаде и кризис 1893 г. в Австралии. Если Ротбард прав и в остальных случаях роль центрального банка до некоторой степени выполняли институциональные ограничения, то число банковских кризисов могло бы быть много большим, чем в отсутствие таких ограничений. В любом случае мы не должны считать отсутствие банковских кризисов безусловным критерием, говорящим о том, что та или иная банковская система является наилучшей. В противном случае даже самые радикальные теоретики свободной банковской деятельности с частичным резервированием должны были бы признать, что наилучшей банковской системой является та, в которой требуется 100 %-ное резервирование, так как по определению это – единственная система, которая при любых обстоятельствах предотвращает случаи банковской паники.
Итак, исторический опыт не подтверждает тезиса современных теоретиков свободной банковской деятельности с частичным резервированием. Экспансия банковского кредита порождает циклы бумов и депрессий даже в наименее контролируемых банковских системах, которым не удается избежать банковских паник и банкротств. Признание этого факта заставляет некоторых представителей новой банковской школы, таких как Стивен Хорвиц, настаивать на том, что, даже если исторические свидетельства, противоречащие их концепции, и имеют некоторое значение, они не могут служить основанием для того, чтобы отвергнуть теорию, согласно которой свободная банковская деятельность с частичным резервированием порождает только благотворные последствия. Для того чтобы опровергнуть эту теорию, говорят они, необходимо использовать более строгие теоретические процедуры.
Игнорирование правовой аргументации
Теоретики банковской деятельности на началах частичного резервирования стремятся исключить из своих исследований юридические соображения. Не понимая, что исследование проблем банковского дела должно быть в значительной степени междисциплинарным, они не видят тесной теоретической и практической связи между юридическими и экономическими аспектами всех общественных процессов.
Так, теоретики свободы банковской деятельности упускают из виду тот факт, что банковская практика частичного резервирования логически невозможна с юридической точки зрения. Действительно, в начале этой книги мы объяснили, что любой банковский кредит, выданный против средств, помещенных на вклад до востребования, приводит к двойному доступу к одному и тому же количеству денег. Одни и те же деньги доступны и настоящему вкладчику, и заемщику, который получает кредит. Очевидно, одна и та же вещь не может быть в распоряжении двух человек одновременно, и предоставление доступа к чему бы то ни было для второго лица в то время, как оно доступно для первого, является обманом. Такие действия являются незаконным завладением собственности и мошенничеством, на которые подавали в суд, по крайней мере на раннем этапе развития современной банковской системы, как мы видели в главе 2 настоящей книги.
Но коль скоро банки получили от государства привилегию вести операции с частичным резервированием, с точки зрения позитивного права этот прием банков перестал быть преступлением. Когда граждане ведут дела в системе, защищенной подобным образом, мы должны исключить возможность криминального мошенничества. Тем не менее, как было показано в главах 1–3, эта привилегия никоим образом не сообщила договору денежного банковского вклада необходимого правового характера. Верно как раз обратное. В большинстве случаев этот контракт является ничтожным и недействительным вследствие расхождений, касающихся его причины: клиенты трактуют эту транзакцию как вклад, в то время как банкиры трактую ее как заем. В соответствии с общими принципами права, если и когда стороны обмена имеют конфликтующие, т. е. противоречащие друг другу, трактовки договора, как это имеет место в вышеописанном случае, договор признается ничтожным и недействительным.
Более того, даже если вкладчики и банкиры и согласятся с тем, что их сделка является займом, юридическая природа договора о денежном банковском вкладе не станет от этого более приемлемой. Выше мы видели, что с экономической точки зрения для банков ни при каких обстоятельствах теоретически невозможно вернуть доверенные им вклады сверх тех сумм, которые они держат в своих резервах. И эта невозможность усугубляется тем, что сама по себе банковская система с частичным резервированием провоцирует экономические кризисы и спады, которые периодически угрожают платежеспособности банков. В соответствии с общими принципами права договор, который невозможно осуществить практически, также является недействительным и ничтожным. Только требование 100 %-ного резервирования, которое гарантирует возврат всех вкладов в любой момент, или поддержка со стороны центрального банка, который может предоставить необходимую ликвидность в период затруднений, может сделать такой договор "займа" (с условием возврата номинальной ценности в любой момент времени) возможным и тем самым имеющим юридическую силу.
Аргумент, согласно которому договоры денежного банковского вклада невозможно исполнить лишь периодически и при исключительных обстоятельствах, не может восстановить правовую природу этого договора, поскольку банковская деятельность с частичным резервированием представляет собой нарушение общественного устройства и ущемляет интересы третьих лиц. Действительно, поскольку частичное резервирование позволяет расширять кредит без опоры на реальные сбережения, оно искажает производственную структуру и тем самым заставляет получателей кредитов, предпринимателей, обманутых ослаблением условий предоставления кредитов, осуществлять такие инвестиции, которые в конце концов оказываются убыточными. С наступлением неизбежного экономического кризиса бизнесмены вынуждены останавливать и прекращать эти инвестиционные проекты. В результате огромные экономические, социальные и личные издержки возлагаются не только на предпринимателей, "повинных" в ошибочных решениях, но и на других экономических агентов, вовлеченных в производственный процесс (работников, поставщиков и т. д.).
Следовательно, мы не можем согласиться (как это делают Уайт, Селджин и другие) с тем, что банкиры и их клиенты, будучи членами свободного общества, вольны заключать любые договорные соглашения, которые они находят наиболее приемлемыми, потому что даже соглашение, которое удовлетворяет обе стороны, является юридически ничтожным, если оно представляет собой злоупотребление правом или наносит ущерб третьим лицам, тем самым разрушая взаимосвязь и согласованность элементов общественной системы (социальный порядок). Это применимо к денежным банковским вкладам, против которых банк держит лишь часть резервов и в правовой природе и последствиях которых, в противоречии с нормами права, обе стороны совершенно осведомлены.