Не подлежит сомнению, что большая часть обычаев есть не что иное, как выкристаллизовавшаяся форма угнетения и подавления. Но совокупность обычаев, не дающая ничего, кроме истребления слабых, не может просуществовать долго. Ведь сильные опираются на поддержку слабых, их собственная сила не может обеспечить их существование без такой поддержки, и, если они создают социальный порядок, который возлагает бессмысленное и невыносимое бремя на слабых, они тем самым обрекают сами себя на уничтожение. Следовательно, любая сохраняющаяся совокупность обычаев содержит положения, защищающие слабых от наиболее безрассудных форм наносимого им вреда. [См.: Беиджгот. Физика и политика (Вagehоt. Physics and Politics), а также работы Герберта Спенсера и Майна].
На деле, когда ограничена предприимчивость и отсутствует простор для эффективной конкуренции, обычай представляет собой необходимое средство не только для защиты людей от других, кто сильнее их, но даже и от соседей, занимающих равное им место в жизни.
Если деревенский кузнец может продавать лемеха для плугов только в своей деревне, а жители этой деревни не могут приобретать такие лемеха ни у кого другого, все будут заинтересованы в том, чтобы при помощи обычая цена была зафиксирована на умеренном уровне.
Таким образом, обычай приобретает неприкосновенный характер, и ничто на первых порах развития прогресса не может поломать примитивную привычку считать инициатора какого-либо нововведения нечестивцем и врагом. В результате влияние экономических факторов оказывается скрытым под поверхностью, где они действуют медленно, но верно. Последствия их действия проявляются не через годы, а через поколения, оно настолько трудно уловимо, что часто его совершенно не удается обнаружить, эти факторы вряд ли могут быть обнаружены кем-либо, кроме тех людей, которые научились выявлять сферу их проявления путем наблюдения за более очевидными и быстродействующими аналогичными факторами в наши дни. [Так, при анализе "умеренного уровня", на котором обычай фиксирует цену лемеха для плута, будет выявлено, что в конечном итоге она будет обеспечивать кузнецу вознаграждение, примерно равное (с учетом всех его привилегий и дополнительных доходов) вознаграждению его соседей, выполняющих одинаково трудную работу, или, иными словами, то, что в условиях свободного предпринимательства, беспрепятственной коммуникации и эффективной конкуренции мы назвали бы нормальным уровнем оплаты. Если изменение условий приводит к увеличению или уменьшению оплаты кузнеца, включая все косвенные прибавки, почти всегда происходит изменение в существе обычая, часто почти неосознанное и повсеместно без каких-либо изменений формы, вызывающее ее возврат к этому уровню].
§ 2. Эта сила обычая в ранних цивилизациях частично является причиной, а частично - следствием ограничений индивидуальных прав в отношении собственности. Что касается всякой собственности, но особенно собственности на землю, то в большей или меньшей степени права индивидуума являются производными от прав домашнего хозяйства и семьи в узком смысле слова и ограничены ими, а также во всех смыслах подчинены им. Аналогичным образом права домашнего хозяйства подчинены правам деревни, которая часто, если не на самом деле, то в соотвтетствии с традиционными представлениями, представляет собой более широкую и развитую семью.
Соответствует действительности, что на ранней стадии развития цивилизации немногие обладали большим желанием далеко отходить от преобладавшей вокруг них практики. Насколько бы полными и четко определенными ни были права индивидуумов в отношении их непосредственной собственности, они не желали сталкиваться с той яростью, которую вызывало у их соседей любое нововведение, и теми насмешками, которые обрушивались на любого, кто попытался бы претендовать на большую собственную мудрость по сравнению с предками. Но множество мелких изменений осуществлялось более отважными личностями, и, если они имели свободу на самостоятельное экспериментирование, изменения могли нарастать за счет мелких и почти неощутимых этапов, пока не устанавливалось разнообразие практики, достаточное для размывания четких границ регулирования на основе обычая и предоставления значительной свободы для индивидуального выбора. Когда, однако, каждый глава домашнего хозяйства рассматривался лишь в качестве старшего партнера и доверенного лица в деле распоряжения семейной собственностью, малейшее отклонение от рутинных норм предков наталкивалось на сопротивление людей, обладавших правом высказывать свое мнение в отношении всех мелких деталей.
А за авторитарным сопротивлением со стороны семьи следовало еще и сопротивление со стороны деревни. Дело в том, что хотя каждая семья временно обладала исключительным правом на использование земли, которую она возделывала, но многие виды операций выполнялись совместно, поэтому каждый должен был делать те же вещи, что и другие, в то же самое время. Каждое поле, когда наступала очередь пустить его под пар, превращалось в часть общего пастбища, и вся земля, принадлежащая деревне, периодически подвергалась перераспределению. [Германская общинная система (марка) в действительнос ти, как теперь известно, была менее распространена, чем это полагали некоторые историки. Но там, где она достигла полного развития, одна небольшая часть - "домашняя марка" - выделялась для постоянного проживания на ней и каждая семья сохраняла свою долю в ней навсегда. Вторая часть, или "пахотная марка", делилась на три больших поля, на каждом из которых каждая семья имела в целом по нескольку полос размером в акр. Два таких поля засевались ежегодно, а третье оставлялось под пар. Третья, и самая большая часть использовалась в качестве пастбища совместно всей деревней, так же обстояло дело в отношении парового поля в "пахотной марке". В некоторых случаях "пахотная марка" периодически превращалась в пастбище и для образования новой "пахотной марки" отрезалась часть общинной земли, которая подлежала перераспределению. Таким образом, качество обработки этой земли каждой семьей затрагивало положительным или отрицательным образом всех членов деревни].
Поэтому деревня обладала очевидным правом запретить какое-либо нововведение, поскольку это могло помешать их планам коллективного производства и в конечном итоге поставить под угрозу стоимость земли и тем самым нанести им ущерб при наступлении сроков следующего перераспределения. В результате часто возникала сложная система правил, которая настолько опутывала каждого, кто обрабатывал землю, что он не мог руководствоваться собственными суждениями и решениями даже в отношении самых заурядных вопросов [Ср. с описанием, которое приводит герцог Аргайллский в отношении обработки общинного клина в "Невидимых основах общества", гл. IX ("Unseen Foundations of Society")]. Вероятно, это явилось наиболее важным фактором, вызвавшим замедление развития духа свободного предпринимательства у всего человечества.
Можно заметить, что коллективное владение собственностью отвечало тому духу квиетизма, которым пронизаны многие восточные религии, и его долгое сохранение среди индусов частично есть результат идеи покоя, которая насаждается в их религиозных писаниях.
Существует вероятность того, что, в то время как влияние обычаев на цены, заработную плату и ренту было переоценено, их воздействие на формы производства и общий экономический порядок в обществе недооценивалось. В первом случае их последствия очевидны, но не имеют кумулятивного характера, в другом же они не являются очевидными, но их результат накапливается. И почти повсеместное правило состоит в том, что, когда последствия какого-либо фактора, какими бы незначительными они ни были в данное время, действуют в одном направлении, их влияние оказывается значительно большим, чем кажется возможным на первый взгляд.
Но насколько бы ни было велико влияние обычаев в древней цивилизации, греки и римляне были преисполнены духа предпринимательства, и более интересным представляется исследование вопроса о том, почему они столь мало знали о тех социальных аспектах экономических проблем, которые представляют настолько большой интерес для нас, и столь мало уделяли внимания этим аспектам.
§ 3. Обителью большинства ранних цивилизаций были бассейны великих рек, долины которых, имеющие в достатке воду, редко посещал голод, поскольку в климате, где никогда нет нехватки тепла, плодородие почвы почти самым непосредственным образом зависит от количества влаги; реки также предоставляли удобные транспортные пути, которые благоприятствовали простым формам торговли и разделения труда и не препятствовали движению крупных армий, при помощи которых сохранялась деспотическая сила центрального правительства. Это правда, что финикийцы жили за счет моря. Эта великая семитская раса оказала большую услугу, проложив путь для свободного сношения между многими народами и распространив знания о письменности, арифметике и о весах и мерах, но основные свои усилия они посвятили коммерции и производству.
На долю жизнерадостных и полных свежих идей греков досталась возможность глубоко вдохнуть воздух свободы на морях и привнести в свою собственную свободную жизнь лучшие мысли и высочайшее искусство древнего мира. В их бесчисленных поселениях в Малой Азии, других местах и в самой Элладе свободно развивались свои собственные идеи под влиянием внезапно возникавших у них новых мыслей; постоянно осуществлялось общение между этими поселениями, а также с теми, кто держал в своих руках ключи от более старых учений; происходил обмен приобретенным опытом, но их не ограничивал ничей авторитет. Энергия и предприимчивость не угнетались под бременем традиционных обычаев, а направлялись на поиски новых колоний и неограниченную разработку новых идей.