Весь четвертый квартал 2008 г. снижался спрос на товары длительного пользования: автомобили, домашнюю электронику. По заявлениям представителей деловых кругов, во второй половине 2008 г. и в преддверии 2009 г. они стали отчетливо ощущать негативные последствия мировых финансовых потрясений (" финансового землетрясения", как писала пресса) для реальных секторов аргентинской экономики. Национальный рынок, отмечали промышленники, "замер в ожидании" будущего развития событий в США, Бразилии, Евросоюзе. Речь шла о целом ряде отраслей, чье дальнейшее динамичное развитие оказалось под угрозой. В частности, кризис затронул главные локомотивы индустрии – автомобилестроение и производство запасных частей и компонентов. Выпуск автомобилей прекратил расти после почти шести лет непрерывного наращивания производства и экспорта. В январе 2009 г. автомобильная индустрия сократила выпуск на 54,6 % по сравнению с тем же месяцем 2008 г. (с 41 228 до 18 720 машин). Схожая ситуация сложилась в ряде других отраслей. Так, производство стали упало на 31,9 %. По оценке ряда экспертов, аргентинская промышленность вошла в период рецессии634. Сокращение спроса и выпуска заставило многие компании секвестировать инвестиционные планы и программы роста занятости.
Не остался в стороне от кризиса и АПК. "Этот внешний шок осложнил положение в сельском хозяйстве, которое уже понесло потери от засухи, падения цен, удорожания удобрений, государственного интервенционизма и отсутствия финансирования", – заявил Алехандро Стенхель, руководитель крупной компании – производителя сои "Лос Гробо"635. Падение аграрного производства вызвало цепную реакцию, сократив спрос на сельскохозяйственную технику, горючее, удобрения, другие товары и услуги.
Как заметил известный экономист, бывший президент Центрального банка Марио Блехер, "у Аргентины нет иммунитета от кризиса глобальной финансовой системы и мировой экономической рецессии". По его мнению, одним из последствий могло стать сокращение экспорта. "Очевидно, что экспортные поставки имеют фундаментальное значение для экономики Аргентины, и если будет замедление мирового роста, то это скажется не только на ценах, но и на объемах вывозимых товаров", – подчеркнул ученый636. М. Блехер оказался прав. Засуха 2008 г. и сжатие мирового (и внутреннего) спроса в условиях глобального кризиса обусловили резкое сокращение аргентинской внешней торговли. В 2009 г. объем товарооборота снизился почти на 26 %, причем экспорт "просел" на 20 %, а импорт – на 32 %.
Прямую угрозу валютно-денежной стабильности страны стал представлять отток средств из национальной банковской системы, только за июль – сентябрь 2008 г. составивший около 6 млрд дол.637 Это уже было очень серьезно, поскольку ставило под вопрос краеугольный камень официальной макроэкономической политики – ее финансовую устойчивость. Если к этому добавить падающие поступления от экспорта и растущие платежи по обслуживанию внешнего долга, то картина, прямо скажем, складывалась неблагоприятная.
К. Фернандес де Киршнер не оставалось ничего другого, как публично признать, что метастазы мирового кризиса проникли в аргентинскую экономику. Страна начала испытывать последствия глобальных финансовых потрясений. В официальный дискурс были внесены коррективы – главным тезисом стало не отрицание воздействия кризиса на Аргентину, а утверждение о готовности национальной экономики к любым кризисным испытаниям. Министр экономики Карлос Фернандес заверил: "Аргентина лучше подготовлена к кризисным потрясениям, чем это было в 1990-е годы"638. Справедливости ради нужно заметить, что, как показали опросы общественного мнения, почти 68 % аргентинцев разделяли правительственный оптимизм и считали, что власти сумеют противостоять кризисным явлениям639.
Мировые потрясения заставили Розовый дом проанализировать сложившуюся ситуацию под углом зрения доминирующих трендов глобального развития. Президент Аргентины, писала газета "Кларин", "присоединилась к хору мировых лидеров, которые с сожалением говорили о глобальных эффектах неудачной экономической политики Соединенных Штатов"640. Выступая в ООН 23 сентября 2008 г., К. Фернандес де Киршнер обратила внимание на следующее обстоятельство. А именно: если предыдущие кризисы, сотрясавшие международную экономику в 1995–1999 гг. (мексиканский, азиатский, российский, бразильский), зарождались в развивающихся странах (на формирующихся рынках) и отсюда их названия – "эффект текилы", "эффект риса", "эффект водки", "эффект кайпириньи", то теперь спусковой крючок кризиса сработал в цитадели капитализма – Соединенных Штатах Америки. Это давало повод назвать его глобальные последствия "эффектом джаза". По мнению главы аргентинского правительства, кризис оттенил несостоятельность неолиберальных концепций снижения роли государства в экономической жизни. Имея в виду "пожарные меры" Вашингтона по спасению американской финансовой системы, К. Фернандес де Киршнер подчеркнула, что дирижизм и интервенционализм парадоксальным образом возродились в стране, "откуда нас заверяли в ненужности государства"641. Как отметил журнал "Нотисиас", "финансовый кризис превратил Уолл-стрит в кладбище догматических идеологий"642.
В данной связи приведем также мнение аргентинского историка и экономиста Марио Рапопорта. Ученый заметил: "Либеральный североамериканский капитализм трансформировался (какой парадокс!) в государственный капитализм в стиле бывшего СССР"643. От себя добавим, что серия банкротств и спираль дефолтов в американской экономике поставили под вопрос роль США как глобального финансового и хозяйственного стабилизатора.
Развивая идеи относительно причин очередных международных пертурбаций, президент Аргентины в качестве сущностной характеристики нового кризиса отметила его "чисто денежную" подоплеку, оторванность финансового сектора от реальной экономики. В этом она усмотрела "нарушение логики капиталистического развития", которая состоит в производстве материальных и духовных ценностей с целью их продажи и получения денег, а не в воспроизводстве самих денег как таковых. "Не может быть капитализма, который производит деньги, а не товары и услуги", – заявила госпожа президент644. Глава государства решительно выступила в защиту аргентинской модели развития и подтвердила такие ее основы, как конкурентоспособный курс песо и двойной профицит (внешнеторговый и бюджетный). В условиях, говорила она, когда "рушатся парадигмы", казавшиеся вечными, аргентинские власти оказались правы, подчеркивая необходимость укрепления активной хозяйственной роли государства и продолжения конструктивного взаимодействия власти, предпринимателей и организаций трудящихся645. Осуждение экономической политики Вашингтона стало составной частью общего критического дискурса Розового дома в адрес внешнеполитической стратегии администрации Дж. Буша. Так, выступая 22 сентября в Нью-Йорке в авторитетном Совете по внешней политике, К. Фернандес де Киршнер усмотрела причину многих международных проблем в одностороннем подходе Белого дома к кризисным ситуациям, в его контрпродуктивном нежелании следовать принципам многосторонности646.
Мировой кризис задел и Бразилию, что усугубило проблемы Аргентины. Многомиллиардные зарубежные инвестиции "побежали" с бразильского рынка, а местная денежная единица – реал – не выдержала давления и потеряла свыше 30 % своей стоимости, а по отношению к валюте США – 43 % (с 1,56 до 2,29 реала за 1 доллар). В известном смысле повторилась история 1999 г., когда резкая девальвация реала создала для аргентинской внешней торговли дополнительные трудности. Конечно, в нынешней ситуации Буэнос-Айрес располагал значительно большим "запасом финансово-экономической прочности", но события на мировых рынках и в соседней стране не могли не вселять в аргентинцев чувство тревоги. Тем более что и в самой Аргентине появились симптомы хозяйственных неурядиц, затронувшие системообразующие экономические субъекты – ведущие промышленные и сельскохозяйственные активы.
Девальвация реала подлила масла в огонь. Эксперты быстро прикинули, какие могут быть последствия для Аргентины финансовых трудностей в соседней стране. Во-первых, неизбежное сокращение спроса на аргентинские товары, а следовательно, сохранение (как минимум, а может, и рост) уже ставшего традиционным внешнеторгового дефицита Буэнос-Айреса с Бразилиа. Во-вторых, вполне вероятное падение объема прямых инвестиций бразильских компаний в экономику Аргентины. В-третьих, удешевление реала оказывало воздействие на условия туристического обмена между двумя странами: Бразилия становилась более дешевой (в долларах) страной и перетягивала на себя значительную часть иностранцев, а также аргентинских граждан, которые ранее предпочитали проводить отпуск у себя на родине. Аргентино-бразильские торгово-экономические и финансовые отношения вступили в полосу непредвиденных испытаний.
Но такова диалектика современного положения, что, несмотря на все шероховатости, именно с приоритетным углублением аргентинобразильского взаимодействия в хозяйственной, финансовой и политической областях связывают в Буэнос-Айресе и стратегические перспективы развития национальной экономики, и (более локально) возможности сдемпфировать негативные последствия финансового кризиса.
Case study
Аргентино-бразильские соглашения
Государственный визит К. Фернандес де Киршнер в Бразилию 7–8 сентября 2008 г. подтвердил (и уточнил) основные сферы кумулятивных усилий двух государств, что было отражено в совместно принятой декларации647. В документе фигурировали следующие области и механизмы взаимодействия:
♦ координация макроэкономической и отраслевой политики (в том числе сельское хозяйство, наука и технологии, транспорт и производственная инфраструктура);