По крайней мере, в двух случаях экономический успех частично (!) связан с ограниченной приватизацией. Первый – Тайвань, где базовые отрасли (металлургия, железные дороги) находились в ведении государства. Второй – тоже китайский, где, как известно, основная доля экономики (по разным данным, половина) принадлежит ему, а темпы развития высокие (есть и другие причины – см. ниже). Я отмечал это лет двадцать назад, объяснения не встречал. Как мне теперь кажется, по-видимому, приватизация имеет смысл в развивающихся экономиках, когда истинно капиталистические отношения еще не сформировались.
При перековке своекорыстной человеческой природы общественная собственность могла бы быть лучше. Однако история свидетельствует: люди не меняются; бесценный опыт социалистических стран показывает, что идея радения об общих интересах ущерб собственным – химера.
§ V. Рынок
– Рабинович, чем торгуешь?
– Покупаю десяток яиц по рублю, варю и продаю по рублю.
– А что ты с этого имеешь?
– Во-первых, навар, а во-вторых, я – при деле.
"Рынок" означает два близких, все же разных понятия: розничную – оптовую торговлю и экономическую систему, в которой отношения предприятий между собой осуществляются на коммерческой основе. Антитеза рынку во втором значении (дальше я имею в виду именно его) – планирование. Понятия "свободного рынка" и частной собственности, обозначая разные явления, на самом деле близки друг другу, ибо рыночная система не работает без частной собственности, а та требует рынка.
Частная собственность создает необходимые условия для работы свободного (от государственного вмешательства) рынка – системы свободного предпринимательства. Преимущества рынка фундаментальны.
• порождает "сигналы": что – когда – где требуется;
• гибкость (в противоположность "жесткой" плановой системе): считается, что, саморегулируясь, он сам исправляет свои ошибки. Увы, бывают исключения;
• рынок подлинно демократичен. Не чиновники, а люди сами решают, что – когда – где им требуется. Желания – вкусы – предпочтения потребителя (который "всегда прав") диктуют производству, когда – сколько производить. Рынок в принципе противостоит государственному регулированию;
• не переоценить: рынок формирует цены, нет другого способа установить их "правильно". Раз уж мы заговорили о ценах, державный контроль над ними (как затверждение их величины, так и временное "замораживание") неприемлем, убивает преимущества рынка.
Предлагали противоестественный гибрид – "рыночный социализм". Однако рынок без частной собственности не работает, поскольку ограничена конкуренция и "неправильны" цены. А относительные (!) успехи Югославии – следствие щедрой помощи Запада и того, что социализм с рынком лучше, чем без.
Вспомним прославленную "невидимую руку" Адама Смита, не раз прорезались сомнения в ее всеблагой роли. Кажущаяся альтернатива – централизованное народнохозяйственное (то есть всей экономики) планирование. Нас учили – наставляли – заменяя "стихию рынка", оно обеспечивает пропорциональность и приоритет общественных (вместо личных) интересов – стимулов (о планировании мы ниже поговорим). Однако практика, которая, повторю, есть критерий истинности, продемонстрировала преимущества "стихии". Конечно, стихия не без изъянов, но пороки планирования много хуже.
§ VI. Власть государства
– Рабинович, как ты посмел назвать "государство" в графе "иждивенцы"?
Экономика в высокой степени зависит от политической организации общества, они взаимозависимы. Власть, вдобавок к форме собственности, определяет принципиальную разницу между социализмами разного рода и свободным обществом (обществом свободных людей), называя кошку кошкой, капитализмом. В научной (претендующей) литературе толкуют об этатизме, то есть о доминирующей роли "сильного государства". Старая идея абсолютной государственной власти, воплощенная в XVII в., оправдывалась нуждой пресечь гражданские войны и обеспечить "порядок в стране".Звучит знакомо.
Выше помянул, что по политическим взглядам принадлежу к правым консерваторам, точнее, я – либертарианец (libertarian), исповедую либертаризм. Узловое отличие – представления о роли государства. Очень кратко (и неизбежно упрощая), левые верят в расширяющуюся его роль, включая помощь тем, кто не преуспевает, для чего вздувают налоги. Консерваторы, в особенности мы, либертарианцы, настаиваем: государство преимущественно вредоносно. Оно командует, понуждает на ненужное нам, а зачастую и никому не нужное "в общественных интересах". Решения государственного аппарата часто нерациональны, особенно за отсутствием критерия ("общественные интересы" туманны). Без меры разрастаются его функции, в том числе контрольные (контролируют нас), аппарат постоянно расширяется (за долгую жизнь в СССР – США не упомню единого сокращения), все за наш счет.
Родовое свойство всякого государственного аппарата – бюрократизм. Цветут чинопочитание – лизоблюдство, страшный порок – всеобщее мздоимство (не мне рассказывать о нем россиянам).
Да еще разводят жуткую секретность вокруг своей (без)деятельности. Рейган призывал заморить чудище (beast) голодом – не сумел преодолеть сопротивление Конгресса.
В свободном обществе (при торжестве либертаризма) роль государства сводится к минимум миниморум: не люди для государства, а оно – для людей. Различие фундаментально и настолько отчетливо (не всем!), что избегу долдонить банальности. Не знаю, где люди поистине свободны, даже в США власть – функции чудища избыточны – элементы социализма есть везде. Поскольку различия мнений неизбежны, гарантируются права меньшинства. Это удобно забывают, однако значимость тут не переоценить. Суть – меньшинство обладает всеми правами, включая право на публичное выражение своей точки зрения. Без этого демократии нет.