Но даже развал системы не обуздал их алчность. Когда правительство предоставило банкам деньги для осуществления рекапитализации и восстановления потока кредитов, многие руководители вместо решения этих важных задач использовали полученные средства для выплаты себе рекордных бонусов - за рекордные убытки! Девять организаций - кредиторов, которые в совокупности понесли убытки в 100 млрд долл., получили для их спасения по программе TARP 175 млрд долл., из которых около 33 млрд долл. пошло на выплату бонусов, в том числе почти 5000 сотрудников получили по миллиону долларов и больше. Остальные деньги были использованы для выплаты дивидендов, которые, как считается, являются формой распределения прибыли среди акционеров. Однако в этом случае никакой прибыли не было, а распределялись лишь деньги, предоставленные правительством.
В годы, предшествующие кризису, Федеральная резервная система сохраняла процентные ставки на низком уровне. Дешевые деньги могли привести к инвестиционному буму, активным вложениям средств в производственные технологии и оборудование, что должно было обеспечить высокие темпы роста и устойчивое процветание. Но в Соединенных Штатах и во многих частях остального мира это привело к появлению пузыря на рынке жилья, хотя рынок, как считается, не должен вести себя таким образом. Рынки, как предполагается, должны выделять капитал тем, кто может использовать его наиболее продуктивным образом. Однако, как свидетельствует история, банки периодически используют деньги других людей для участия в чрезмерно рискованных сделках и предоставляют их тем, кто не сможет их вернуть. Случаи такого кредитования, порождающего пузыри па рынке жилья, встречались неоднократно. Это одна из причин, объясняющих необходимость регулирования.
Однако в процессе ажиотажного дерегулирования, который происходил и 1980–х, 1990–х и в первые годы этого десятилетия, даже попытки наложить ограничения на худшие схемы кредитования, вроде хищнического кредитования на рынке субстандартных ипотечных кредитов, решительно пресекались.
Регулирование служит достижению многих целей. Одна из них - не допускать эксплуатации банками бедных и малообразованных людей. Другая заключается в обеспечении стабильности финансовой системы". Те, кто осуществляли дерегулирование в США, отказались от обеих этих регулирующих функций и тем самым предоставили банкирам возможность найти новые способы эксплуатации домовладельцев, многие из которых являлись малоимущими и приобрели с помощью ипотечного кредита свое первое жилье. Американские финансовые институты, имеющие дело с высокорискованными ипотечными кредитами, разработали целый ряд таких продуктов. Все инновации в этой области были предназначены для получения максимальных выплат. Хорошие финансовые рынки должны эффективно выполнять свои функции, что означает поддержание операционных издержек на низком уровне, а значит, и минимизацию платежей. В затеянной банкирами ипотечной игре (и в более широком смысле - вообще в финансовых сделках) отношение к операционным издержкам совсем иное - их любят. Более того, кредитные организации живут за их счет, и потому они стремятся сделать такие платежи максимальными, а не минимальными.
Традиционное банковское дело
До появления современных инноваций в области финансов кредиторы жили в простом мире. Они оценивали платежеспособность, выдавали кредиты, отслеживали выплаты по ним, чтобы убедиться, что заемщики тратят полученные деньги так, как обещали, и собирали выданные деньги с процентами. Банковское дело, как и банкиры, было скучным занятием. Но именно этого и хотели люди, доверявшие им свои деньги. Рядовые граждане не желали, чтобы их с таким трудом заработанные деньги попадали в руки людей, готовых с ними играть. Отношения между сторонами строились на доверии и вере в то, что деньги, внесенные в банк, будут потом возвращены. Но за последние сто лет имели место многочисленные случаи "бегства вкладчиков", то есть возникали ситуации, когда клиенты бросаются в банки, чтобы срочно снять свои деньги, так как боятся, что у банка нет средств, обеспечивающих их вклады.
В период Великой депрессии, в 1933 году, правительство решило вмешаться в ситуацию и создало Федеральную корпорацию страхования банковских вкладов (РОЮ), предназначенную для страхования депозитов, с чем чтобы люди знали, что их деньги будут защищены даже в том случае, если их банк начнет испытывать трудности. После того как правительство предоставило такую гарантию, ему надо было убедиться, что каждый банк, входящий в систему страхования, не берет на себя неоправданные риски. Таким образом, правительство действовало как нормальная страховая компания, которая, страхуя своих клиентов от пожара, настаивает, чтобы в страхуемых зданиях были установлены противопожарные системы. Эта задача решалась через регулирование деятельности банков и ограничения рисков.
Так как банки зависели от выданных ими кредитов, при их выдаче они должны были проявлять осторожность. Они были заинтересованы в проверке того, сможет ли заемщик вернуть взятые деньги. Для этого они должны были проверять доходы заемщика и включать в условия кредита стимулы для его погашения. Если банк одалживал заемщику, скажем, 80 % стоимости дома и заемщик не выплачивал кредит, он мог потерять не только свой дом, но и деньги (20 %), которые он вложил в заложенный дом, то есть потерять свой капитал, составлявший для него значительную сумму. Кроме того, вероятность, что размер ипотечного кредита в конце концов превысит стоимость дома, была невелика: для этого его цена должна была снизиться на 20 %. Банкиры обоснованно полагали, что риск неплатежа по ипотечному кредиту, для которого разность между стоимостью обеспечения и суммой кредитной задолженности стала отрицательной, существенно увеличивается, особенно в условиях применения американской системы кредитования без регресса, в соответствии с которой худшее, что может случиться с не выплачивающим кредит заемщиком, заключается в потере ею дома. Помимо этого кредитор не может получить с него ничего. Эта система работала очень хорошо. Стремление домовладельцев приобрести дома большей площади приводилось в норму существовавшими реалиями: чтобы получить кредит под жилье, они должны были внести 20 % его стоимости.
"Инновации" в американской финансовой системе привели к тому, что усвоенные за долгие годы базовые уроки банковской деятельности были забыты. Причин такой амнезии было множество. Фактически приступы этой болезни случались и ранее: в мире пузыри на рынке недвижимости и последующие крахи встречаются часто, да и банки приходилось неоднократно спасать по всему миру. Единственным продолжительным периодом, в течение которого такие пузыри не надувались, была четверть века после Второй мировой войны, когда и этой области действовали жесткие правила, которые хорошо соблюдались. Страхование вкладов с гарант- ей правительства придало, возможно, новый импульс (хотя банки в этом вряд ли нуждались) выдаче плохих кредитов и появлению других способов принятия на себя чрезмерно высоких рисков. Согласно условиям страхования, если банк рисковал деньгами вкладчиков и терпел крах, правительство приходило на выручку, если же банк выигрывал, то всю дополнительную прибыль он забирал себе. Когда система страхования вкладов была предложена впервые, а случилось это в разгар Великой депрессии, президент Франклин Рузвельт был настолько обеспокоен связанным с ней моральным риском, что колебался и не решался поддержать эту идею. Однако он был убежден, что, если страхование сопровождается достаточно сильным регулированием, указанный риск удастся контролировать. Сторонники нынешнего поспешного дерегулирования забыли не только о том, что финансовые рынки зачастую были виноваты в чрезмерно рискованном кредитовании, но и о том, что при действующей системе страхования вкладов стимулы для неправильного поведения усиливаются, а возможностей совершить нарушение становится больше. Следует специально отметить, что активное дерегулирование происходило в тот период, когда из-за предложения новых финансовых продуктов опасность появления чрезмерных рисков возросла.
Были и другие причины, побудившие банки принять решения о том, что им следует начать зарабатывать на очень рискованных кредитах и принимать участие в других чрезмерно рискованных операциях. Особенно это проявилось после 1999 года, когда был отменен закон Гласса - Стиголла, разделявший коммерческую и инвестиционную банковскую деятельность: после этого крупнейшие банки стали еще более крупными - настолько крупными, что нельзя было допустить, чтобы они рухнули, и они об этом знали. Они понимали, что, если окажутся в беде, правительство их спасет. Это касается даже тех банков, которые не входят в систему страхования вкладов, в частности инвестиционных. Во - вторых, у лиц, принимающих решения, а в данном случае это были банкиры, появились искаженные стимулы, которые подталкивали их к неосмотрительности и принятию чрезмерно высоких рисков. Мало того что они знали, что их банки будут спасены, если они попадут в трудное положение, они понимали еще и то, что для них лично все в конечном счете закончится хорошо, даже если в отношении их банка не будет осуществлена спасательная операция. И они были правы.