Горбачевская перестройка экономики не стала для рыбаков откровением. К ее началу в отрасли уже насчитывалось более двух десятков смешанных рыболовных компаний и экспедиций. Работали они на территории иностранных государств, по рыночным законам. В США действовала компания "Совам", в Испании – "Совиспан", в Сингапуре – "Мориско", во Франции – "Франсов". Задолго до злобинских и травкинских начинаний на всех рыболовных судах существовала система индивидуальных трудовых паев: как работаешь, так и получай. Правда, львиную долю прибыли государство забирало в свою казну. Рыбаки терпели, так как все это окупалось строительством флота за счет той же казны, социальными гарантиями в виде повышенных районных коэффициентов, дополнительных отпусков, льготных путевок на курорты и т. д. Но уже тогда, во времена горбачевской перестройки и ельцинских реформ, стало ясно, что рыболовный флот, созданный под советскую плановую систему, оказался "тяжеловесен" в экономическом смысле и не сможет эффективно конкурировать в рыночной стихии с флотами других государств.
Большинство специалистов отрасли видело выход в эволюционном врастании в рынок, в параллельном на первых порах функционировании двух систем: старого флота, работающего по экономическим правилам "облегченного рынка", и нового, действующего только по рыночным законам. Постепенно вторые должны были заменять и вытеснять первых. Однако руководство страны придерживалось курса на разрушение старой управленческой системы, форсированный переход к либеральной экономике и грабительскую ваучерную приватизацию. Чтобы сломить сопротивление отраслевиков, было принято решение ликвидировать Министерство рыбного хозяйства и создать взамен Комитет по рыболовству при Минсельхозе. Полным ходом пошли развал отрасли, разгон кадров и разбазаривание – путем приватизации – основных фондов. В 1990 году Россия добывала 7,5 млн. тонн рыбы, а уже в 1994-м – всего 3,7 млн. тонн. Отрасль трещала по всем швам. Штаб же ее в последние семь лет реформировался шесть раз: Министерство рыбного хозяйства – Комитет по рыболовству при Минсельхозе – Комитет по рыболовству при правительстве – Государственный комитет по рыболовству – департамент при Минсельхозе – Госкомитет по рыболовству. Поистине достойно занесения в Книгу рекордов Гиннесса! Мотивировались все эти новации необходимостью создания функционального федерального органа по рыболовству, а не отраслевого. Если это так, то надо было менять не названия, а функции. Словом, подтвердилось известное правило: когда руководство государства не знает, что делать, оно меняет вывески и кадры.
Кому мешает Госкомрыболовство?
И все же даже в этих условиях рыбаки, пережив шок реформ и опираясь на восстановленный в 1994 году федеральный орган – Государственный комитет по рыболовству, начали постепенно выправлять положение. Была упорядочена работа судов в море, образованы общественные ассоциации и объединения рыбаков, освоены особенности кредитования флотов, началось некоторое обновление его, создан свой Рыбхозбанк, установились новые экономические взаимоотношения с зарубежными партнерами. Вылов рыбы возрос с 3,5 млн. тонн в 1994 году до 4,5–4,7 млн. тонн в 1996–1997 годах. И тут грянуло очередное реформирование отечественного рыболовства – вновь без всякого гласного обсуждения среди специалистов-рыбников и в приморских регионах, которых это реформирование прежде всего касается.
На этот раз борьба за передел полномочий среди федеральных органов власти связана с передачей охраны морских биологических ресурсов и государственного контроля в этой сфере Федеральной пограничной службе, которая впервые и оповестила общественность о том, что рыбаки уводят за рубеж 4 млрд. долл. в год. То, что охранять морские границы и контролировать обстановку в приграничном пространстве – обязанность ФПС, вряд ли требует обсуждения. Вместе с тем сама охрана – это только небольшая, пусть и важная, часть всего комплекса проблемы управления морскими живыми ресурсами. Этот комплекс включает еще и мониторинг рыбных запасов, определение научно допустимого вылова, разработку правил рыболовства и контроль за их соблюдением, установление сезонов и способов лова, распределение допустимых уловов среди субъектов Федерации и промышленниками, международные связи, рыболовную политику и т. д. Кто этим всем будет заниматься на федеральном уровне? Ясно, что не ФПС и не Госкомэкология, а Государственный комитет по рыболовству, который теперь, одумавшись, воссоздали. Кадры его, однако, разогнали. Дескать, слишком уж отстаивают свои отраслевые, не рыночные отношения…
О том, почему периодически повторяются эти разгоны, среди рыбаков – в отсутствие вразумительных официальных объяснений – циркулируют различные домыслы и версии. Последних имеется три.
Версия первая, политическая. Лидер ЛДПР Жириновский уже не раз высказывал желание "порулить" рыбным ведомством. К тому же рыбаки всячески противятся передаче Японии Южных Курил. Вот и добивают то Госкомрыболовство, то его кадры – с тем, чтобы Жириновскому было не на что претендовать и некому было в Москве отстаивать интересы рыбаков, промышляющих у Южных Курил.
Версия вторая, экономическая. Пора ввести либеральные рыночные отношения в сфере пользования рыбными ресурсами и передать управление ими другим ведомствам. Госкомрыболовство оказывается помехой этому денежному дележу.
Версия третья, силовая. Криминальная активность в рыбной отрасли достигла небывалых масштабов, и все, что связано с охраной морских ресурсов, необходимо поручить силовикам – морским пограничникам. Вот только беда – денег на эти цели в бюджете нет. Но уже наготове обоснование: за рубеж якобы утекает то ли 2, то ли 4, то ли 10 млрд. долл. ежегодно, и спасти эти деньги можно только при условии дополнительного финансирования силовиков (в частности, ФПС), Госкомэкологии и общественных экологических организаций. И опять мешает Госкомрыболовство, специалисты которого опротестовывают дутые цифры и сам метод их расчета. Вот его и решили ликвидировать.
Полагаю, что все же истинная причина частых реорганизаций федерального органа по рыболовству лежит глубже и совмещает эти три версии. В основе всего – развернувшаяся в условиях ослабления государства жесткая борьба за распоряжение возобновляемыми биоресурсами 200-мильной морской экономической зоны и континентального шельфа России, и попытки введения для российских рыбопромышленников платы за их использование. А это, при возможном объеме улова в пределах 4,5–6,5 млн. тонн и первоначальной стоимости сырья на уровне среднемировых расчетных цен, от 1,3 до 2 млрд. долл. в зависимости от видового состава улова. Именно такую сумму – около 2 млрд. долл. – хотели бы обложить данью властные и мафиозные структуры. Однако непредвзятые расчеты показывают: самое большее, что смогут получить федеральные органы с иностранных компаний и собственных российских рыбаков от такой "торговли" морскими ресурсами, – 150–200 млн. долл. Тоже, прямо скажем, немало. Эти затраты судовладелец сразу же отнесет на рыбную продукцию, и результатом станет повышение розничных цен не менее чем на 10–15 %. Вновь пострадает простой налогоплательщик – покупатель. Мы с вами.
Ряд отечественных горе-экономистов предлагают эту плату за ресурсы завуалировать, представив как "компенсационные сборы" на науку и рыбоохрану. Спрашивается, на что же тогда идут налоги, уплачиваемые рыбаками? На избирательные кампании?
Читатель вправе спросить, куда деваются остальные 1,7–1,8 млрд. долл. Это затраты судовладельцев на добычу, первичную обработку, кредиты по оборотным средствам, амортизация, налоги и т. д. Так что никаких 2, 4 и тем более 10 млрд. долл. в природе не существует. Однако сторонники скорейшего введения платности морских ресурсов разрабатывают соответствующие правительственные акты и лоббируют находящийся в Думе проект закона о рыболовстве и охране водных биоресурсов, чтобы можно было, ничего не делая и не вкладывая ни копейки, взимать дань с российских рыбопромышленников. Последнее – взимание платы с собственных граждан при промысле в своей же 200-мильной зоне – не имеет аналогов в мировой практике и, безусловно, поставит на грань банкротства прежде всего отечественных рыбопромышленников, что обеспечит "законный" доступ (посредством капитала и конкуренции) иностранных рыболовных компаний к рыбным запасам. Во всех развитых странах с рыночной экономикой проводится протекционистская политика в отношении национального рыболовства и делается все, чтобы не допускать иностранные флоты в свою 200-мильную зону. У нас же все наоборот.
В ажиотаже по поводу завоевания японского рыбного и крабового рынка российской продукцией, особенно из района Южных Курил, слышатся и голоса тех, кто стремится как можно скорее и любой ценой заключить так называемое мирное соглашение с Японией, предусматривающее передачу последней Южных Курил. Основные же противники такого соглашения хорошо известны. Это рыбаки. Вот на них и готов очередной компромат. Однако в основе его лежит отсутствие законодательной нормы об обязательном таможенном декларировании экспорта рыбы и морепродуктов из экономической зоны России. Причем здесь рыбаки? Они не нарушали тех законов, которых нет в природе. Они уплатили в казну всю налоговую базу за исключением таможенного сбора в 0,15 %. Задача законодательной и исполнительной властей – вовремя разрабатывать и внедрять законы, которые бы заинтересовали рыбопромышленника вести эффективное производство, продавать продукцию прежде всего на своем внутреннем рынке и быть законопослушным. С этой задачей власти не справляются. Реализация же рыбной и крабовой продукции на внешнем рынке есть мера вынужденная – ведь только так можно обеспечить отечественных рыбопромышленников оборотными средствами, чтобы хоть как-то поддерживать производство.