Глава 9
ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ: ЗАНАГАЛЛА
— Родители… продали вас этим людям на Редуолл? — Тэйра на миг утратила дар речи. Она поморщилась, словно от боли, и на ее лбу появились крошечные вертикальные складки. — Но ведь это невозможно. Существуют законы…
— Любой закон можно обойти, — сказал я. — Воспитательное заведение на Редуолле официально именуется школой-интернатом. Ученики в свободное время приносят достаточный доход, чтобы администрация могла выплачивать родителям неплохие комиссионные.
— Это бесчеловечно.
— Однако же происходит. Особенно в тех частях Конфедерации, где чиновников легче всего подкупить.
— А откуда вы узнали все это? Дирекция школы вряд ли делилась с учениками такой информацией.
— О да. Они считали самым разумным внушить нам, что мы родились на Редуолле и другой жизни для нас просто не может быть. Кое о чем мы начинали догадываться из случайных реплик, оброненных клиентами, и шепотом передавали друг другу свои догадки. Однако всей правды мы не знали. Когда мне исполнилось шестнадцать, я понял, что больше не выдержу: оставалось либо бежать, либо покончить с собой.
Мне удалось бежать. Для этого пришлось убить троих охранников и тяжело ранить клиента, но я не испытывал ни малейшего сожаления. Попутно я обзавелся копиями некоторых тамошних документов.
— А зачем вам были нужны эти документы?.. А, понимаю, вы хотели узнать, откуда вас привезли на Редуолл. — При этих словах Тэйра вдруг побледнела от неожиданно осенившей ее мысли. — Боже мой, Джейсон, что вы сделали со своими родителями?
— В документах были их имена. Когда я несколько освоился с реальным миром, то решил разыскать их. Но у меня не было денег на путешествие в гиперпространстве, и я поступил в бригаду техобслуживания гиперкосмического корабля. В конечном счете это и определило мою нынешнюю профессию.
Однако прошло целых три года, прежде чем я попал на нужную мне планету, на Трэнсом V. Еще несколько недель понадобилось, чтобы выяснить точный адрес. И вот однажды, ближе к вечеру, я подошел к дому, где жили мои родители. Дом этот выглядел даже ужаснее, чем наш «пансион». Стены были исписаны и изрисованы от самой земли до высоты, на которую можно дотянуться, встав другому на плечи. Кроме того, они были испещрены царапинами и выбоинами, кое-как заделанными грязью и пучками травы, — казалось, здесь недавно шли уличные бои. На лестнице не хватало по меньшей мере трети ступенек.
Поначалу я нервничал от того, что у меня в кармане пистолет, но скоро стало ясно, что в таком районе без оружия просто нельзя появляться. Подростки, игравшие во дворе, глядели так же враждебно, как когда-то на Редуолле мы смотрели на часовых. Я постучал, мне долго не открывали, и я уже решил, что никого нет дома, когда дверь распахнулась и на пороге появился мой отец.
Я сразу узнал его, хотя его лицо было изуродовано, будто он находился в последней стадии лучевой болезни. Волосы выпадали клочьями, зубы пожелтели, щеки были покрыты оспинами, а один глаз заплыл так, что не открывался… — Тут мое горло снова сжали спазмы, и я смог говорить, только когда немного отдышался:
— За ним, в комнате, я увидел женщину. Наверно, это была моя мать. Она сидела в покореженном кресле с изодранной в клочья обивкой, что почти не скрывала остов, и смотрела черно-белый телевизор объемного изображения с чудовищно искаженной перспективой. Она не отрывала взгляд от экрана, оцепенев, словно в коме.
Отец сказал: «Ну?» Он не имел понятия, кто я такой, а его интеллект был не в лучшем состоянии, чем тело. Мои пальцы в кармане сжимали пистолет, но рука словно онемела. Я не мог этого сделать. Я сумел лишь пробормотать: «Простите, ошибся квартирой», лотом повернулся и ушел.
На следующее утро я пришел опять и целый день ждал, пока он выйдет. Он так и не появился.