– Вам что‑нибудь известно, Миллер? – резко повернулся к таксисту Грифон и вперил в него пристальный взгляд.
Наибольшим благом как для Сэндерса, так и для всего дела в целом Миллер счел нарушить данное боссу слово и рассказал сообщникам все, что произошло на женевской вилле Джилберта Сэндерса неделю назад. Когда его голос смолк, в номере воцарилась напряженная тишина. Первым молчание нарушил Шарль Левьен.
– Значит, полиция шла по нашему следу с самого начала, – упавшим голосом пробормотал он.
– Вы очень догадливы, Левьен, – зло съязвил Грифон. – Вам бы ясновидцем быть, а вы в серьезную игру ввязались – игру для мужчин, заметьте. Провалиться в таком простом деле! Вы что, не знали, что ваш дружок Лебон, черт бы его побрал, носом видит лучше, чем вы глазами?!
– Знал…
– Так какого же дьявола вы дали ему возможность уйти?! – Грифон грохнул огромным кулаком по столу.
– Кто ж знал…
– Вы! Вы знали! – гремел Грифон, яростно вращая глазами. – А вы, Миллер, почему вы проканителились с вашим двойником и позволили ему подохнуть своей смертью? На что вы рассчитывали, я вас спрашиваю?! Слюнтяи!.. – Он обвел всех троих презрительным взглядом. – Так знайте, господа, – отчетливо роняя слова, произнес Грифон, – этот ваш Сэндерс провел вас, как сопливых щенков!
– Провел? – Левьен побледнел.
– Вы в своем уме, Грифон? – вскочил Миллер.
– Представьте себе, Миллер, ваш дружок Сэндерс – полицейская ищейка.
– Не может быть! – прошептал Миллер, уставившись стеклянными глазами на Грифона. Он был потрясен.
Риччи дико и вычурно выругался по‑итальянски.
– А ведь я ж его, мерзавца, с самого начала расколол, – пробормотал он, обхватив голову руками. – Э‑э, знать бы раньше! Я б его… своими собственными руками… – Он заскрипел зубами и сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Глаза его светились ненавистью. – Сэндерс уже в городе?
– Да, – ответил Грифон, – и Миллер тому свидетель.
– Как вы вычислили его?
– Перед засылкой сюда майор Гросс снабдил нас двоих – меня и Сэндерса – особыми инструкциями. Он предвидел возможность подмены одного из нас двойником и решил уменьшить риск провала операции до минимума. При встрече здесь, в Гринфилде, мы должны были обменяться условными фразами. Я в точности выполнил инструкцию, Сэндерс же свою фразу так и не произнес. Это значит только одно: под видом истинного Джилберта Сэндерса работает его двойник.
– Проклятый фараон! – снова выругался Риччи. – Теперь‑то я понял, зачем он затеял этот спектакль с экзаменом Левьена. Подлец!..
– Какой спектакль? – Голос Грифона звенел, словно туго натянутая струна. – Выкладывайте, Риччи, все, что вы успели сообщить этому Сэндерсу! Все, до самой мельчайшей подробности.
Теперь настал черед рассказывать итальянцу. Грифон внимательно слушал, с каждым словом хмурясь все больше и больше.
– И голову нашему несчастному доктору, – Риччи кивнул на Левьена, – он наверняка специально проломил, чтобы иметь возможность выудить у него необходимые сведения.
Миллер стоял у окна и потухшим взором смотрел в темноту ночи, а его французский сообщник сидел, вжавшись в кресло, обезумев от страха и выбивая зубами отчетливую дробь. Приступы панического ужаса одолевали Левьена теперь все чаще и чаще.
– Это конец, – бормотал он, уставившись в одну точку, – это конец.
– Перестаньте трястись! – прикрикнул на него Грифон.