Ещё бы ты стал, папаша! Прошли те времена! Я, взглядом испросив разрешения, присаживаюсь на мягкую тахту напротив Александра и начинаю:
— Слухи до меня дошли, батюшка, что в землях архангельских и самоедских, что у берега Ледовитого океана, камешки прозрачные попадаются. Крепости необыкновенной. Режут всё подряд… А сами они такие, что ничем их не возьмёшь…
Вынимаю из кармана завёрнутый в бумагу и вату не огранённый алмаз. С виду — маленький камешек серого цвета. Невзрачный такой голышок… так и Самодержец. Подержал в руке, хмыкнул:
— Да я таких на берегу Невки насобираю воз и маленькую тележку. Совсем у тебя, Колька башка дурная стала. Такие деньги просто выбросить ре…
Он затихает, когда я провожу этим камешком по громадному оконному стеклу, с визгом прорезая его чуть ли не насквозь, затем его глаза расширяются до невозможности, поскольку Самодержец далеко не такой дурак и алкаш, каким его представляли последующие писаки. Нормальный мужик, можно сказать, и о твёрдости алмаза имеет представление…
— Колька… Это же бриллиант!
— Нет, батюшка. Это ПОКА не бриллиант. Для бриллианта его огранить надобно. Пока это просто — алмаз. Но какой! Ежели ювелирам отдать — так карат на полста потянет…
— ГДЕ ВЗЯЛ?!!
— Не поверите, твоё Величество — в Академии валялся на полке, как курьёз. Даже в опись не внесли. А попал он туда после экспедиции приснопамятного Лаптева! Как образчик почв самоедских.
Царь грохает по столу кулаком с такой силой, что с него слетает графинчик с водой и разбивается об пол.
— Ну, академики…
Это слово он цедит так, что большего презрения выразить просто невозможно!
— Я вас всех отправлю быкам хвосты крутить… расплодились, дармоеды… так, Колька, ты хочешь туда охотничьи партии на разведку послать?
— Да, папа?. Стоит это недорого. Возьмём студентов — охотников из Горной Академии, с последних курсов. Пусть вместе с солдатиками по тем местам полазят. По взводу выделить, а что найдут — в казну. А потом решим, что нам делать. Самим казённые заводы ставить, или кому продадим? У нас ведь, папа? что Сибирь, что Вологодчина, что Архангельские Земли вообще не исследованы. Денег на это много не надо, а вот польза государству немалая выйдет…
— Да, Николай… Молния на тебя хорошо повлияла. Почаще бы такие громы небесные на головы царские падали, так и жили по другому…
Утром встречаю министра двора с хорошим фингалом под глазом. Он уверяет всех, что ночью вышел по нужде, и, споткнувшись, упал с лестницы. Но на меня смотрит с ТАКОЙ ненавистью… ладно. Нужно сделать ещё одно дело. Самое неприятное и самое противное. Но без него, увы, как говорят в Воркуте — полные дрова!..
Я приказываю заложить коляску и отправляюсь в гвардейские казармы… По пути останавливаемся, покупаем у мальчишки разносчика целую кипу газет всех направлений и видов. От официальной «России» до биржевых «Ведомостей». Конвой из горцев неторопливо следует за коляской. Вот и казармы! Ворота распахиваются, а я трогаю массивный «Ле-Фоше», спрятанный в сумке. Сам я в военной форме, как и положено наследнику престола. В кобуре — рекомендованный к ношению «Смит и Вессон». Часовой у полосатых чёрно-белых ворот вытягивается во фрунт, отдавая честь, и мы въезжаем во двор. Я вижу, как ко мне спешат комендант и начальник гарнизона, ещё бы — помазанник божий прибыл… Мои абреки спешиваются. Мы беседуем о всяких ничего не значащих вещах, между тем мои глаза высматривают нужного мне человека. Да где же он?! Впрочем, из окна офицерской залы сидя много не увидишь. Поднимаюсь, отставляя чашку с ароматным чаем, которым меня угощают, и вдруг… Да вот же ОН!!! Маленький седой унтер-офицер торопливо пересекает двор казармы и скрывается в крошечном, едва заметном флигеле на заднем плане.