Долок направился к выходу, однако Кузьма Петрович не исчерпал еще резервов своей любознательности и спросил:
– Я только не понял, какие задачи выполняет наш корабль. Научные исследования, должно быть?
Командир-долок почему-то долго не отвечал. Потом проговорил, глядя опять же поверх головы собеседника:
– В прежние времена «Лабиринт» был войсковым транспортом. Теперь это – грузопассажирский рейдер ратульской Ассоциации Свободной Космической Торговли. В нашем звездном скоплении есть несколько государств, однако космическим транспортом межзвездного радиуса располагает только Ратул. Флот нашей Ассоциации осуществляет практически все коммерческие перевозки между различными планетными системами… – Он снова запнулся. – Кроме того, Ратул имеет некоторое количество легких боевых кораблей, однако в вооруженных силах традиционно служат лишь долоки, таренийцы, фитаклиды и очень немного ремедов. Тебе, как лицу без гражданства, на крейсера и фрегаты не попасть.
– Я и не собирался, – беззаботно отозвался Шестоперов. – Мне и на «Лабиринте» нравится.
– Ну и хорошо. Не обижайся, дружище, я сейчас спешу. Поговорим на эту тему попозже.
С первого взгляда фитаклиды казались милыми красивенькими птичками, вроде домашних попугайчиков, но впечатление это было совершенно неверным. Приступив к тренировкам на орудиях шестого калибра («Лабиринт» был вооружен двумя «шестерками»), Шестоперов вплотную познакомился со старшим огневиком.
Хирин Гзуг – или, как его все называли, Рин – оказался существом жестоким и непреклонным. Позже Кузьма Петрович узнал, что в минувшую войну маванорское командование комплектовало из жителей Фитакло абордажные команды – свирепые низкорослые «пташки» были незаменимы, когда завязывался рукопашный бой в тесных переходах тинборских кораблей.
Впрочем, фитаклид оказался силен и по части боевой подготовки: Рин буквально за три дня натаскал Шестоперова до вполне приличного уровня. В конце обучения фитаклид, скептически приоткрыв клюв, прощелкал, вытянув к курсовой панораме мускулистую руку, покрытую от плеча по локоть перышками:
– Гляди сюда. Вот астероид, космический мусор. Дистанция… ну, дистанцию сам определишь. Приказываю уничтожить.
Шестоперов откликнулся: «Есть!» – и нахлобучил полусферу прицельного комплекса «Блеск». Дистанция… – он водил рычажком, перемещая курсор по монитору дальномера – четверть светового года по-ратульски, то есть примерно одна пятая светового года в земных единицах. Значит, «Лабиринт» промчится мимо мишени примерно через десять-двенадцать ратульских минут.
Все эти посторонние мысли, не задерживаясь, текли по обочине сознания, а тем временем отставной полковник аккуратно работал «Блеском», наводя орудие на цель. Достигнуто совмещение по вертикали… по горизонтали… по дальности. Стереокартинка каменного обломка, окруженная тремя разноцветными колечками прицела, сделалась четкой.
– Цель зафиксирована, – отрапортовал землянин. – Дистанция – шестнадцать сотых светового года… пятнадцать сотых… четырнадцать…
– Дойдет до одной десятой – стреляй без приказа, – распорядился Рин.
Изображение внутри скрещенных прицельных колец без конца подрагивало, норовя размыться, поэтому артиллерийский компьютер постоянно вносил поправки, удерживая мишень в фокусе. Наконец дальность сократилась до заданной, и Шестоперов надавил ногой педаль гашетки. На мониторе внешнего обзора было видно, как короткий ствол орудия выбросил серию импульсов. Три пучка странных частиц, которые здесь называлисьбледными тахионами,помчались сквозь пространство в сторону цели. Вскоре сверкнула вспышка, затем еще одна – астероид исчез, словно никогда не существовал.
– Два попадания из трех, недурно, – одобрил фитаклид.